Текст песни Злыдота - Час чаши
Просмотров
20
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
Для вашего ознакомления предоставлен текст песни Злыдота - Час чаши, а еще перевод песни с видео или клипом. Также вы можете прослушать песню онлайн
ЧАС ЧАШИ
Слова Владимира Микушевича
Мёртвый час чаши, когда в чарующей чаще мира сего воплощаются сны, соблазнительные, как всё мимолётное, ибо вечность уживается лишь с вечностью, и сон для апостола слаще, чем его сан, пока один в саду бодрствует Божий Сын.
Снится колесница, колобки-колёса, ось-колос;
Снится криница упоения нескудеющего, над коей кружат крины крылатые, опровергая кривопритворников;
Снится плетеница цветов неветшающих, чьи лепестки-буквы, из коих слагается сивиллино пророчество;
Снится вереница верных приверженцев от верховьев до последнего свершения, где каждый за каждого жертвует собой.
Снится багряница, в которую облекается государь, гость на земле, гасящий светильники прорицателей;
Снится власяница, проводница на небеса.
Снится цевница, целомудренная сестра сиринги, чью мелодию Сирин райский заглушил;
Снится блудница, чья нагота, в покаянье просияв, зажигает снега;
Снится денница: на восток лучник-луч.
Снится десница, протянутая утопающему в пустоте;
Снится гробница, в которой, как мумия, спелёнута смерть;
Снится граница, за которой земля, купленная за тридцать серебренников, пока сереет бессоница на дереве в петле...
А наяву оловяные оливы в саду и чаша, каждый глоток из которой — гвоздь.
Но остался бы лишь кровавый пот, когда бы минула чаша сия, ибо без неё человеческий род — сброд, а ради неё — гроздь.
Слова Владимира Микушевича
Мёртвый час чаши, когда в чарующей чаще мира сего воплощаются сны, соблазнительные, как всё мимолётное, ибо вечность уживается лишь с вечностью, и сон для апостола слаще, чем его сан, пока один в саду бодрствует Божий Сын.
Снится колесница, колобки-колёса, ось-колос;
Снится криница упоения нескудеющего, над коей кружат крины крылатые, опровергая кривопритворников;
Снится плетеница цветов неветшающих, чьи лепестки-буквы, из коих слагается сивиллино пророчество;
Снится вереница верных приверженцев от верховьев до последнего свершения, где каждый за каждого жертвует собой.
Снится багряница, в которую облекается государь, гость на земле, гасящий светильники прорицателей;
Снится власяница, проводница на небеса.
Снится цевница, целомудренная сестра сиринги, чью мелодию Сирин райский заглушил;
Снится блудница, чья нагота, в покаянье просияв, зажигает снега;
Снится денница: на восток лучник-луч.
Снится десница, протянутая утопающему в пустоте;
Снится гробница, в которой, как мумия, спелёнута смерть;
Снится граница, за которой земля, купленная за тридцать серебренников, пока сереет бессоница на дереве в петле...
А наяву оловяные оливы в саду и чаша, каждый глоток из которой — гвоздь.
Но остался бы лишь кровавый пот, когда бы минула чаша сия, ибо без неё человеческий род — сброд, а ради неё — гроздь.
Hour of the bowl
The words of Vladimir Mikushevich
The dead hour of the bowl, when dreams are embodied more often than this world of this world, seductive, like everything fleeting, for eternity gets along only with eternity, and a dream for the apostle is sweeter than his san, while one in the garden is overwhelmed by the God of the Son.
Dream of chariot, kolobok-rift, axis-colossus;
There is a krinnitsa of the rapture of the non -bored, over which the cruise cries are circled, refuting the curved producers;
Dreaming of a wicker of impaired flowers, whose petals are, of which Sivillino is composed of prophecy;
The string of faithful adherents from the upper reaches to the last accomplishment is dreaming, where everyone sacrifices himself for each.
There is a gap in which the sovereign is clothed, a guest on Earth, extinguishing the luminaires of the soothsayers;
Dreaming a fair -haired woman, a conductor to heaven.
Dreaming a forend, a chaste sister of Siring, whose melody Sirin Paradise drowned;
The harlot dreams of whose nudity, in repentance, beaming, lights snow;
Dreaming is a day: to the east of an archer.
Dreaming a right hand over a drowning in the void;
There is a tomb in which, like a mummy, death is sled;
There is a border behind which the earth, bought for thirty silverniks, while the insomnia is gray on a tree in a loop ...
And in reality tin olives in the garden and a bowl, each sip from which is a nail.
But only the bloody sweat would remain when this was passed, for without it the human race is rabble, and for the sake of it - a bunch.
The words of Vladimir Mikushevich
The dead hour of the bowl, when dreams are embodied more often than this world of this world, seductive, like everything fleeting, for eternity gets along only with eternity, and a dream for the apostle is sweeter than his san, while one in the garden is overwhelmed by the God of the Son.
Dream of chariot, kolobok-rift, axis-colossus;
There is a krinnitsa of the rapture of the non -bored, over which the cruise cries are circled, refuting the curved producers;
Dreaming of a wicker of impaired flowers, whose petals are, of which Sivillino is composed of prophecy;
The string of faithful adherents from the upper reaches to the last accomplishment is dreaming, where everyone sacrifices himself for each.
There is a gap in which the sovereign is clothed, a guest on Earth, extinguishing the luminaires of the soothsayers;
Dreaming a fair -haired woman, a conductor to heaven.
Dreaming a forend, a chaste sister of Siring, whose melody Sirin Paradise drowned;
The harlot dreams of whose nudity, in repentance, beaming, lights snow;
Dreaming is a day: to the east of an archer.
Dreaming a right hand over a drowning in the void;
There is a tomb in which, like a mummy, death is sled;
There is a border behind which the earth, bought for thirty silverniks, while the insomnia is gray on a tree in a loop ...
And in reality tin olives in the garden and a bowl, each sip from which is a nail.
But only the bloody sweat would remain when this was passed, for without it the human race is rabble, and for the sake of it - a bunch.