Твой локон не свивается в кольцо,
и пальца для него не подобрать
в стремлении очерчивать лицо,
как ранее очерчивала прядь,
в надежде, что нарвался на растяп,
чьим помыслам стараясь угодить,
хрусталик на уменьшенный масштаб
вниманья не успеет обратить.
Со всей неумолимостью тоски,
с действительностью грустной на ножах,
подобье подбородка и виски
большим и указательным зажав,
я быстро погружаюсь в глубину,
особенно устами, как фрегат,
идущий неожиданно ко дну
в наперстке, чтоб не плавать наугад.
По горло или все-таки по грудь,
хрусталик погружается во тьму.
Но дальше переносицы нырнуть
еще не удавалось никому.
Какой бы не почувствовал рывок
надежды, но (подальше от беды)
всегда серо-зеленый поплавок
выскакивает к небу из воды.
Ведь каждый, кто в изгнаньи тосковал,
рад муку, чем придется, утолить
и первый подвернувшийся овал
любимыми чертами заселить.
И то уже удваивает пыл,
что в локонах покинутых слились
то место, где их Бог остановил,
с тем краешком, где ножницы прошлись.
Ирония на почве естества,
надежда в ироническом ключе,
колеблема разлукой, как листва,
как бабочка (не так ли?) на плече:
живое или мертвое, оно,
хоть собственными пальцами творим,
связующее легкое звено
меж образом и призраком твоим.
Your curl doesn't curl into a ring
and you can’t pick up a finger for him
in an effort to contour the face,
as the strand previously delineated
hoping I ran into a muddler,
trying to please whose thoughts
zoom lens
attention does not have time to pay.
With all the inexorableness of longing
with reality sad on knives,
chin and whiskey
big and forefinger holding
I quickly plunge into the depths
especially by mouth, like a frigate,
going unexpectedly to the bottom
in a thimble so as not to swim at random.
Throat or still chest,
the lens is plunged into darkness.
But further down the bridge of the nose
no one has succeeded yet.
Whatever jerk I feel
hope but (away from trouble)
always gray-green float
jumps out to the sky out of the water.
After all, everyone who yearned in exile
glad flour, than you have to quench
and the first oval turned up
Favorite traits to populate.
And that already doubles the ardor
that in the curls of the abandoned merged
the place where God stopped them,
with the edge where the scissors went.
The irony of nature
hope in an ironic way
shaken apart like foliage
like a butterfly (right?) on the shoulder:
dead or alive, it
even with our own fingers we’re doing,
light link
between the image and your ghost.