Когда над Кадисом восходит луна, серебряная монета,
Когда не останется в бочках вина, хоть долго еще до рассвета,
Тогда, усмехаясь проклятьям небес, с зюйд-вестом, товарищем верным,
Бродяга-мертвец, дон Диего Вальдес, уверенно входит в таверну.
Он молча садится за стол у окна и смотрит на море устало,
Он думает: «Так же всходила луна, когда мы летели на скалы,
И нам не помог бы ни ангел, ни бес, когда бы не рев капитана:
«Ты станешь к штурвалу, собака Вальдес!», и я вдруг поверил, что стану.
Я мчался на зов неоткрытых земель, бывал в кругосветных походах,
Я пил за удачу, но крепче, чем хмель, пьянил меня ветер свободы.
Мы волю любили сильней, чем невест, оставшихся где-то на суше.
Не черту, не будь я Диего Вальдес, а морю мы продали души!
(…Своими считались мы в южных морях и в северных часто гостили,
Мы штопали трижды простреленный флаг, пробитое днище смолили…)
Да, мы не давали прохода судам английских торговых флотилий,
И, видно, был ветер недобрым, когда мы бриг-китобой захватили.
Я дрался, до боли сжимая эфес, но мне изменила удача,
И замер навеки Диего Вальдес, гарпуном приколотый к мачте.
И в тучах лицо свое прячет луна, и стонут осколки бокала,
Он думает: «Как же упрямо она меня средь живущих искала!
На дно опустившись, я вспомнил о ней, да выбраться не было силы.
Как долго она тосковала по мне, она и теперь не забыла.
Счастливец Иисус из умерших воскрес, а мне и не светит такое,
И я, тот, кто звался Диего Вальдес, вовек не узнаю покоя!»
А небо светлеет, и тает луна; в неверном сиянье рассвета
Блеснет, как слеза, на столе у окна серебряная монета.
When the moon is rising over Cadiz, a silver coin,
When it does not remain in the wines barrels, even though long before dawn,
Then, smiling to the curses of heaven, with Southwest, comrade faithful,
Tramp-dead, Don Diego Waldes, confidently enters the tavern.
He silently sits down the table by the window and looks at the sea tiredly,
He thinks: "The moon was also boosted when we flew on the rocks,
And we would not help the angel, nor the demon, whenever not the roar of the captain:
"You will be to the steering wheel, the dog Valdez!", And I suddenly believed that I would become.
I rushed at the call of unopened lands, was in around the world,
I drank for good luck, but hard, than hop, drunk me the wind of freedom.
We loved the will of the will than brides left somewhere on land.
Not a hell, don't be Diego Waldez, and we sold the souls!
(... We were considered in the southern seas and in the northern people were often located,
We darned three times a sterling flag, the broken bottom smin ...)
Yes, we did not give passage to the courts of English shopping floties,
And, it can be seen, there was a wind underson when we were captured by Brig Kitobi.
I fought, to pain squeezing Ephesus, but I changed luck,
And froze forever Diego Waldes, Garpuna pinned to the mast.
And in the clouds face hides its hides the moon, and moaning the fragments of the glade,
He thinks: "How stubbornly she was looking for me in the living!
To bottom to drop, I remembered her, but there was no power to get out.
How long she gone for me, she did not forget now.
Lucky jesus from the dead risks, and I do not shine
And I, the one who called Diego Waldes, I won't recognize the rest! "
And the sky brightens, and mounted moon; In the wrong radiance of dawn
It flashes like a tear, on the table at the window of a silver coin.