Но я ещё прижмусь к тебе — спиной,
и в этой — белой, смуглой — колыбели —
я, тот, который — всех сильней — с тобой,
я — стану — всех печальней и слабее...
А ты гордись, что в наши времена —
горчайших яблок, поздних подозрений —
тебе достался целый мир, и я,
и густо–розовый
безвременник осенний.
Я развернусь лицом к тебе — опять,
и — полный нежности, тревоги и печали —
скажу: «Не знали мы,
что значит — погибать,
не знали мы, а вот теперь — узнали».
И я скажу: «За эти времена,
за гулкость яблок и за вкус утраты —
не как любовника —
(как мать, как дочь, сестра!) —
как современника — утешь меня, как брата».
И я скажу тебе,
что я тебя — люблю,
и я скажу тебе, что ты — моё спасенье,
что мы погибли (я понятно — говорю?),
но — сдерживали — гибель — как умели.
But I will still hold my back to you,
and in this - white, dark - cradle -
I, the one who - all stronger - with you
I will become - all sadder and weaker ...
And you are proud that in our times -
bitter apples, late suspicions -
You got the whole world, and I,
and thick pink
autumn crocus autumn.
I will turn to face you - again,
and - full of tenderness, anxiety and sadness -
I will say: "We did not know
what does it mean to die
we did not know, but now we learned. "
And I will say: "During these times,
for the boom of apples and for the taste of loss -
not like a lover -
(like a mother, like a daughter, sister!) -
as a contemporary you comfort me like a brother. ”
And I will tell you
that I love you,
and I will tell you that you are my salvation
that we died (I understand - I say?),
but - held back - death - as best they could.