Текст песни Д. Хармс - Рыцарь
Просмотров
98
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
Для вашего ознакомления предоставлен текст песни Д. Хармс - Рыцарь, а еще перевод песни с видео или клипом. Также вы можете прослушать песню онлайн
Алексей Алексеевич Алексеев был настоящим рыцарем. Так, например, однажды, увидя из трамвая, как одна дама запнулась о тумбу и выронила из кошелки стеклянный колпак для настольной лампы, который тут же и разбился, Алексей Алексеевич, желая помочь этой даме, решил пожертвовать собой и, выскочив из трамвая на полном ходу, упал и раскроил себе о камень всю рожу. В другой раз, видя, как одна дама, перелезая через забор, зацепилась юбкой за гвоздь и застряла так, что, сидя верхом на заборе, не могла двинуться ни взад ни вперед, Алексей Алексеевич начал так волноваться, что от волнения выдавил себе языком два передних зуба. Одним словом, Алексей Алексеевич был самым настоящим рыцарем, да и не только по отношению к дамам. С небывалой легкостью Алексей Алексеевич мог пожертвовать своей жизнью за Веру, Царя и Отечество, что и доказал в 14-м году, в начале германской войны, с криком "За Родину!" выбросившись на улицу из окна третьего этажа. Каким-то чудом Алексей Алексеевич остался жив, отделавшись только несерьезными ушибами, и вскоре, как столь редкостно-ревностный патриот, был отослан на фронт.
На фронте Алексей Алексеевич отличался небывало возвышенными чувствами и всякий раз, когда произносил слова "стяг", "фанфара" или даже просто "эполеты", по лицу его бежала слеза умиления.
В 16-м году Алексей Алексеевич был ранен в чресла и удален с фронта.
Как инвалид I категории Алексей Алексеевич не служил и, пользуясь свободным временем, излагал на бумаге свои патриотические чувства.
Однажды, беседуя с Константином Лебедевым, Алексей Алексеевич сказал свою любимую фразу: "Я пострадал за Родину и разбил свои чресла, но существую силой убеждения своего заднего подсознания".
-- И дурак! -- сказал ему Константин Лебедев.-- Наивысшую услугу родине окажет только ЛИБЕРАЛ.
Почему-то эти слова глубоко запали в душу Алексея Алексеевича, и вот в 17-м году он уже называет себя "либералом, чреслами своими пострадавшим за отчизну".
Революцию Алексей Алексеевич воспринял с восторгом, несмотря даже на то, что был лишен пенсии. Некоторое время Константин Лебедев снабжал его тростниковым сахаром, шоколадом, консервированным салом и пшенной крупой. Но, когда Константин Лебедев вдруг неизвестно куда пропал, Алексею Алексеевичу пришлось выйти на улицу и просить подаяния. Сначала Алексей Алексеевич протягивал руку и говорил: "Подайте, Христа ради, чреслами своими пострадавшему за родину". Но это успеха не имело. Тогда Алексей Алексеевич заменил слово "родину" словом "революцию". Но и это успеха не имело. Тогда Алексей Алексеевич сочинил революционную песню и, завидя на улице человека, способного, по мнению Алексея Алексеевича, подать милостыню, делал шаг вперед и, гордо, с достоинством, откинув назад голову, начинал петь:
На баррикады
мы все пойдем!
За свободу
мы все покалечимся и умрем!
И лихо, по-польски притопнув каблуком Алексей Алексеевич протягивал шляпу и говорил: "Подайте милостыню, Христа ради". Это помогало, и Алексей Алексеевич редко оставался без пищи.
Все шло хорошо, но вот в 22-м году Алексей Алексеевич познакомился с неким Иваном Ивановичем Пузыревым, торговавшим на Сенном рынке подсолнечным маслом. Пузырев пригласил Алексея Алексеевича в кафе, угостил его настоящим кофеем и сам, чавкая пирожными, изложил какое-то сложное предприятие, из которого Алексей Алексеевич понял только, что и ему надо что-то делать, за что и будет получать от Пузырева ценнейшие продукты питания. Алексей Алексеевич согласился, и Пузырев тут же, в виде поощрения, передал ему под столом два цибика чая и пачку папирос "Раджа".
С этого дня Алексей Алексеевич каждое утро приходил на рынок к Пузыреву и, получив от него какие-то бумаги с кривыми подписями и бесчисленными печатями, брал саночки, если это происходило зимой, или, если это происходило летом, - тачку и отправлялся, по указанию Пузырева, по разным учреждениям, где, предъявив бумаги, по
На фронте Алексей Алексеевич отличался небывало возвышенными чувствами и всякий раз, когда произносил слова "стяг", "фанфара" или даже просто "эполеты", по лицу его бежала слеза умиления.
В 16-м году Алексей Алексеевич был ранен в чресла и удален с фронта.
Как инвалид I категории Алексей Алексеевич не служил и, пользуясь свободным временем, излагал на бумаге свои патриотические чувства.
Однажды, беседуя с Константином Лебедевым, Алексей Алексеевич сказал свою любимую фразу: "Я пострадал за Родину и разбил свои чресла, но существую силой убеждения своего заднего подсознания".
-- И дурак! -- сказал ему Константин Лебедев.-- Наивысшую услугу родине окажет только ЛИБЕРАЛ.
Почему-то эти слова глубоко запали в душу Алексея Алексеевича, и вот в 17-м году он уже называет себя "либералом, чреслами своими пострадавшим за отчизну".
Революцию Алексей Алексеевич воспринял с восторгом, несмотря даже на то, что был лишен пенсии. Некоторое время Константин Лебедев снабжал его тростниковым сахаром, шоколадом, консервированным салом и пшенной крупой. Но, когда Константин Лебедев вдруг неизвестно куда пропал, Алексею Алексеевичу пришлось выйти на улицу и просить подаяния. Сначала Алексей Алексеевич протягивал руку и говорил: "Подайте, Христа ради, чреслами своими пострадавшему за родину". Но это успеха не имело. Тогда Алексей Алексеевич заменил слово "родину" словом "революцию". Но и это успеха не имело. Тогда Алексей Алексеевич сочинил революционную песню и, завидя на улице человека, способного, по мнению Алексея Алексеевича, подать милостыню, делал шаг вперед и, гордо, с достоинством, откинув назад голову, начинал петь:
На баррикады
мы все пойдем!
За свободу
мы все покалечимся и умрем!
И лихо, по-польски притопнув каблуком Алексей Алексеевич протягивал шляпу и говорил: "Подайте милостыню, Христа ради". Это помогало, и Алексей Алексеевич редко оставался без пищи.
Все шло хорошо, но вот в 22-м году Алексей Алексеевич познакомился с неким Иваном Ивановичем Пузыревым, торговавшим на Сенном рынке подсолнечным маслом. Пузырев пригласил Алексея Алексеевича в кафе, угостил его настоящим кофеем и сам, чавкая пирожными, изложил какое-то сложное предприятие, из которого Алексей Алексеевич понял только, что и ему надо что-то делать, за что и будет получать от Пузырева ценнейшие продукты питания. Алексей Алексеевич согласился, и Пузырев тут же, в виде поощрения, передал ему под столом два цибика чая и пачку папирос "Раджа".
С этого дня Алексей Алексеевич каждое утро приходил на рынок к Пузыреву и, получив от него какие-то бумаги с кривыми подписями и бесчисленными печатями, брал саночки, если это происходило зимой, или, если это происходило летом, - тачку и отправлялся, по указанию Пузырева, по разным учреждениям, где, предъявив бумаги, по
Alexey Alekseevich Alekseev was a true knight. For example, one day, seeing from a tram, as one lady stumbled over the curb and dropped from the purse a glass cap for the table lamp, which immediately broke down, Alexei Alekseevich, wishing to help this lady, decided to sacrifice himself and jumping out of the tram at full speed went, fell, and opened the whole face to himself about the stone. Another time, seeing how one lady, climbing over the fence, was caught in a skirt for a nail and got stuck so that, sitting astride the fence, she could not move back or forth, Alexei Alexeyevich began to get so excited that he squeezed out two tongues with excitement front teeth. In a word, Alexey Alekseevich was a real knight, and not only with respect to the ladies. With unprecedented ease, Aleksei Alekseevich could sacrifice his life for the Faith, the Tsar and the Fatherland, which he proved in 14th year, at the beginning of the German war, with the cry "For the Motherland!" jumping out of the third-floor window. By some miracle, Aleksei Alekseevich remained alive, only getting off with minor bruises, and soon, as such a rare-zealous patriot, was sent to the front.
At the front, Aleksei Alekseevich was distinguished by his exuberantly exalted feelings, and whenever he uttered the words "banner", "fanfare" or even simply "epaulettes", a tear of emotion ran down his face.
In 16-th year Alexey Alekseevich was wounded in loins and removed from the front.
As a category I invalid, Aleksei Alekseevich did not serve, and using his free time, he laid out his patriotic feelings on paper.
Once, while talking with Konstantin Lebedev, Aleksey Alekseyevich said his favorite phrase: "I suffered for my country and broke my loins, but I exist by the force of persuasion of my subconscious mind."
- And a fool! "Konstantin Lebedev told him." Only the LIBERAL will render the highest service to the motherland. "
For some reason, these words have deeply sunk into the soul of Alexei Alekseevich, and in the 17th year he already calls himself "a liberal, loins his victims for the fatherland."
Alexei Alexeyevich took the revolution with delight, despite the fact that he was deprived of his pension. Some time Konstantin Lebedev supplied him with cane sugar, chocolate, canned lard and millet. But when Konstantin Lebedev suddenly did not know where he had gone, Alexei Alekseevich had to go out and beg for alms. At first Alexey Alekseevich stretched out his hand and said: "Serve, for Christ's sake, with your loins for your motherland." But it was not a success. Then Alexey Alexeyevich replaced the word "homeland" with the word "revolution". But this was not a success either. Then Aleksei Alekseevich composed a revolutionary song and, seeing on the street a man capable of giving alms in the opinion of Aleksei Alekseevich, took a step forward and, proudly, with dignity, throwing his head back, began to sing:
On the barricades
we will all go!
For freedom
we will all be cured and die!
And famously, in Polish, having pinned down his heel, Aleksei Alekseevich stretched out his hat and said: "Give alms, for Christ's sake." This helped, and Aleksei Alekseevich rarely remained without food.
Everything was going well, but in the 22nd year Alexey Alekseevich got acquainted with a certain Ivan Ivanovich Puzyrev who sold sunflower oil on the Senny market. Puzyrev invited Alexei Alekseevich to a cafe, treated him to real coffee, and himself, champing cakes, outlined a complex enterprise, from which Aleksei Alekseevich understood only that he had to do something, for which he would receive from Puzyrev the most valuable foodstuffs . Alexey Alekseevich agreed, and Puzyrev immediately, in the form of encouragement, handed him under the table two tsibiki tea and a pack of cigarettes "Raja".
From that day Alexei Alexeyevich came to the market every morning to Puzyrev and, having received from him some papers with crooked signatures and countless seals, took sanochki if it happened in the winter, or, if it happened in the summer, a wheelbarrow and went, on instructions Puzyrev, at various institutions, where, by presenting papers,
At the front, Aleksei Alekseevich was distinguished by his exuberantly exalted feelings, and whenever he uttered the words "banner", "fanfare" or even simply "epaulettes", a tear of emotion ran down his face.
In 16-th year Alexey Alekseevich was wounded in loins and removed from the front.
As a category I invalid, Aleksei Alekseevich did not serve, and using his free time, he laid out his patriotic feelings on paper.
Once, while talking with Konstantin Lebedev, Aleksey Alekseyevich said his favorite phrase: "I suffered for my country and broke my loins, but I exist by the force of persuasion of my subconscious mind."
- And a fool! "Konstantin Lebedev told him." Only the LIBERAL will render the highest service to the motherland. "
For some reason, these words have deeply sunk into the soul of Alexei Alekseevich, and in the 17th year he already calls himself "a liberal, loins his victims for the fatherland."
Alexei Alexeyevich took the revolution with delight, despite the fact that he was deprived of his pension. Some time Konstantin Lebedev supplied him with cane sugar, chocolate, canned lard and millet. But when Konstantin Lebedev suddenly did not know where he had gone, Alexei Alekseevich had to go out and beg for alms. At first Alexey Alekseevich stretched out his hand and said: "Serve, for Christ's sake, with your loins for your motherland." But it was not a success. Then Alexey Alexeyevich replaced the word "homeland" with the word "revolution". But this was not a success either. Then Aleksei Alekseevich composed a revolutionary song and, seeing on the street a man capable of giving alms in the opinion of Aleksei Alekseevich, took a step forward and, proudly, with dignity, throwing his head back, began to sing:
On the barricades
we will all go!
For freedom
we will all be cured and die!
And famously, in Polish, having pinned down his heel, Aleksei Alekseevich stretched out his hat and said: "Give alms, for Christ's sake." This helped, and Aleksei Alekseevich rarely remained without food.
Everything was going well, but in the 22nd year Alexey Alekseevich got acquainted with a certain Ivan Ivanovich Puzyrev who sold sunflower oil on the Senny market. Puzyrev invited Alexei Alekseevich to a cafe, treated him to real coffee, and himself, champing cakes, outlined a complex enterprise, from which Aleksei Alekseevich understood only that he had to do something, for which he would receive from Puzyrev the most valuable foodstuffs . Alexey Alekseevich agreed, and Puzyrev immediately, in the form of encouragement, handed him under the table two tsibiki tea and a pack of cigarettes "Raja".
From that day Alexei Alexeyevich came to the market every morning to Puzyrev and, having received from him some papers with crooked signatures and countless seals, took sanochki if it happened in the winter, or, if it happened in the summer, a wheelbarrow and went, on instructions Puzyrev, at various institutions, where, by presenting papers,