Folks, I'm goin' down to St. James Infirmary,
See my baby there;
She's stretched out on a long, white table,
She's so sweet, so cold, so fair.
Let her go, let her go, God bless her,
Wherever she may be,
She will search this wide world over,
But she'll never find another sweet man like me.
Now, when I die, bury me in my straight-leg britches,
Put on a box-back coat and a stetson hat,
Put a twenty-dollar gold piece on my watch chain,
So you can let all the boys know I died standing pat.
Folks, now that you have heard my story,
Say, boy, hand me another shot of that booze;
If anyone should ask you,
Tell 'em I've got those St. James Infirmary blues.
Люди, я иду в Сент-Джеймс,
Посмотри на моего ребенка;
Она вытянулась на длинном белом столе,
Она такая милая, такая холодная, такая прекрасная.
Отпусти ее, отпусти ее, да благословит ее Бог,
Где бы она ни была,
Она будет искать этот широкий мир,
Но она никогда не найдет другого милого человека, подобного мне.
Теперь, когда я умру, похорони меня в свои прямые ноги,
Наденьте защитную рубашку и шляпу из стетонов,
Положите золотую монету на двадцать долларов на цепочку часов,
Таким образом, вы можете позволить всем мальчикам знать, что я умер.
Люди, теперь, когда вы услышали мою историю,
Скажите, мальчик, передайте мне еще один выстрел из этой выпивки;
Если кто-нибудь спросит вас,
Скажи им, что у меня есть этот Сент-Джеймсский лазарет.