мне бы губами в тебя уткнуться бездумно, безбрежно нежно,
перестать сдерживать руки, отбивающие крышесносную дрожь -
мне кажется вся Москва в дыму, потому что можно прикуривать от моей одежды
когда ты рядом. стоишь, говоришь, идешь =
я еле сдерживаю себя, чтобы не сгрести тебя наконец в охапку,
и начать выцеловывать по коже карты и письмена.
я себя потеряла, как теряют весной шапку -
за ненадобностью, за ненужностью, за нена...
я пропала в тебе, как тонут под льдом зимою -
куда не кидайся, а прорубь уже ушла,
остаешься один на один с собою вот и с водою
и все что можешь - вымолвить иншалла
и не дышать, и затаиться и думать что может когда-то
я все-таки прикоснусь к тебе, чтобы унять надоевшую дрожь,
поцелую твои глаза, ресницы, волосы с запахом мяты
и разверзнется небо. и наконец-то начнется дождь.
I'd have to kiss my lips with you thoughtlessly, boundlessly tenderly,
cease to restrain his hands, discouraging the trembling of the hand -
I think the whole of Moscow is in the smoke, because you can light from my clothes
when you're around. stand, say, go =
I barely restrain myself, so as not to shave you at last in an armful,
and begin to kiss cards and letters on the skin.
I lost myself, like losing my hat in the spring -
as superfluous, for unnecessary, for not ...
I was lost in you, as they sink under the ice in the winter -
where do not throw, and the hole has already left,
You are left alone with yourself, here and with water
and all you can do is say inshalla
and do not breathe, and hide and think what can sometime
I'll still touch you, to ease the bored tremors,
kiss your eyes, eyelashes, hair with the smell of mint
and the sky opens. and finally it will start to rain.