О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!
Давно ль, гордясь своей победой,
Ты говорил: она моя...
Год не прошел – спроси и сведай,
Что уцелело от нея?
Куда ланит девались розы,
Улыбка уст и блеск очей?
Все опалили, выжгли слезы
Горючей влагою своей.
Ты помнишь ли, при вашей встрече,
При первой встрече роковой,
Ее волшебный взор и речи,
И смех младенчески-живой?
И что ж теперь? И где все это?
И долговечен ли был сон?
Увы, как северное лето,
Был мимолетным гостем он!
Судьбы ужасным приговором
Твоя любовь для ней была,
И незаслуженным позором
На жизнь ее она легла!
Жизнь отреченья, жизнь страданья!
В ее душевной глубине
Ей оставались вспоминанья...
Но изменили и оне.
И на земле ей дико стало,
Очарование ушло...
Толпа, нахлынув, в грязь втоптала
То, что в душе ее цвело.
И что ж от долгого мученья,
Как пепл, сберечь ей удалось?
Боль, злую боль ожесточенья,
Боль без отрады и без слез!
О, как убийственно мы любим!
Как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!
Федор Тютчев
Oh, how deadly we love,
As in the riotous blindness of the passions
We are all the more true ruin,
What a heart our dear!
For a long time, proud of its victory,
You said: she's mine ...
A year has not passed - ask and know,
What survived from her?
Where roan rose,
Smile of lips and shine of eyes?
All scorched, burned down tears
Its combustible moisture.
Do you remember, at your meeting,
At the first encounter fatal,
Her magical gaze and speech,
And laughter is infant-alive?
And what now? And where is all this?
And was the dream long?
Alas, like the northern summer,
He was a passing guest!
The fate of a terrible sentence
Your love for her was,
And undeserved shame
She laid down her life!
A life of renunciation, a life of suffering!
In her inner depths
She remembered ...
But they changed it.
And on the ground it became wild to her,
The charm is gone ...
The crowd, after flooding, went into the mud
What was in her soul blossomed.
And what of the long torment,
How did she manage to save it?
Pain, angry pain of bitterness,
Pain without joy and without tears!
Oh, how deadly we love!
As in the riotous blindness of the passions
We are all the more true ruin,
What a heart our dear!
Fedor Tyutchev