A mis cuarenta y diez,
cuarenta y nueve dicen que aparento,
más antes que después,
he de enfrentarme al delicado momento
de empezar a pensar
en recogerme, de sentar la cabeza,
de resignarme a dictar testamento
(perdón por la tristeza).
Para que mis allegados, condenados
a un ingrato futuro,
no sufran lo que he sufrido, he decidido
no dejarles ni un duro,
sólo derechos de amor,
un siete en el corazón y un mar de dudas,
a condición de que no
los malvendan, en el rastro, mis viudas.
Y, cuando, a mi Rocio,
le escueza el alma y pase la varicela,
y, un rojo escalofrío,
marque la edad del pavo de mi Carmela,
tendrán un mal ejemplo, un hulla hop
y un D’Artacán que les ladre,
por cada beso que les regateó
el fanfarrón de su padre.
Pero sin prisas, que, a las misas
de réquiem, nunca fui aficionado,
que, el traje de madera, que estrenaré,
no está siquiera plantado,
que, el cura, que ha de darme la extremaunción,
no es todavía monaguillo,
que, para ser comercial, a esta canción
le falta un buen estribillo.
Desde que salgo con la pálida dama
ando más muerto que vivo,
pero dormir el sueño eterno en su cama
me parece excesivo,
y, eso que nunca he renunciado a buscar,
en unos labios abiertos,
dicen que hay besos de esos que, te los dan,
y resucitan a un muerto.
Y, si a mi tumba, os acercáis de visita,
el día de mi cumpleaños,
y no os atiendo, esperádme, en la salita,
hasta que vuelva del baño.
¿A quién le puede importar,
después de muerto, que uno tenga sus vicios…?
el día del juicio final
puede que Dios sea mi abogado de oficio.
Pero sin prisas, que, a las misas
de réquiem, nunca fui aficionado,
que, el traje de madera, que estrenaré,
no está siquiera plantado,
que, el cura, que ha de darme la extremaunción,
no es todavía monaguillo,
que, para ser comercial, a esta canción
le falta un buen estribillo.
В сорок десять
сорок девять говорят, что он появился,
больше до, чем после,
Я должен столкнуться с деликатным моментом
задуматься
забрать меня, сесть мне на голову,
смириться с выдачей завещания
(извините за грусть).
Для моих родственников обречены
в неблагодарное будущее,
Не терпите то, что я страдал, я решил
не оставляй им трудного,
только любовь человека,
семерка в сердце и море сомнений,
при условии, что нет
они обижены на след, мои вдовы.
И, когда, к моему Росио,
Укуси его душу и передай ветряную оспу,
и холодный красный,
отметьте возраст индейки моей Кармелы,
у них будет плохой пример, угольный прыжок
и д'Артакан, который лает на них,
за каждый целовавший их поцелуй
хвастовство его отца.
Но без спешки, что, в массы
Реквием, я никогда не любил
тот, деревянный костюм, который я выпущу,
Это даже не посажено
что, священник, который должен дать мне крайнюю помазание,
Он еще не алтарь,
что, чтобы быть коммерческим, к этой песне
Ему не хватает хорошего хора.
Так как я встречаюсь с бледной леди
Я больше мертв, чем жив
но спи вечным сном в твоей постели
Мне кажется чрезмерным
и что я никогда не переставал искать,
на открытых губах,
Они говорят, что есть поцелуи тех, кто дает их вам
и воскресить мертвецов.
И, если вы пойдете в мою могилу в гости,
день моего дня рождения,
и я не слежу за тобой, подожди меня в гостиной,
Пока я не вернусь из ванной.
Кто может заботиться,
после смерти у этого есть свои пороки ...?
день окончательного решения
Бог может быть моим законным адвокатом.
Но без спешки, что, в массы
Реквием, я никогда не любил
тот, деревянный костюм, который я выпущу,
Это даже не посажено
что, священник, который должен дать мне крайнюю помазание,
Он еще не алтарь,
что, чтобы быть коммерческим, к этой песне
Ему не хватает хорошего хора.