Любовь моя, Надя Измайлова,
12 годочков без малого,
уснула на белой кровати
В соседней четвёртой палате.
Ах, после ночной операции.
Склонились над нею акации,
И птицы почти без усилья
Проносят звериные крылья.
Когда "заморозка"кончается,
На ниточке сердце качается,
Мгновенье ещё - и очнётся
На дне ледяного колодца.
Успеть за секунду до гибели,
Чтоб крепи кирпичные выбили.
Худые мальчишечьи руки
В муке штукаторной и муке.
Мы вылетим в окна широкие,
Где звёзды глядят волоокие,
И рядом - к кровати кровать -
Мы будем по небу летать.
Кто болен, тот жив и надеется,
Что гипс, как мука перемелется,
А память, как ветки акаций,
Всё будет над сердцем склоняться.
My love, Nadya Izmailova,
12 little years,
fell asleep on a white bed
In the next fourth ward.
Ah, after a night operation.
Bent over her acacia,
And the birds almost without effort
Blowing animal wings.
When the "freeze" ends,
On a thread heart sways,
A moment more - and wake up
At the bottom of the ice well.
Catch up a second before death,
To lining the brick knocked out.
Thin boyish hands
In flour and flour.
We will fly through the windows wide
Where the stars look volokokie,
And next - to the bed bed -
We will fly across the sky.
Who is sick, he is alive and hopes
What gypsum, how flour will grind,
And memory, like the branches of acacias,
Everything will bow over the heart.