Сквозняки на душе, холода.
Речкой вымерзла наша любовь,
Но под толщей холодного синего льда
Жизнь пульсирует всё же - и вновь,
Расстояния все сократив,
И в былое всего унося,
Память сердца занозой засела в груди,
Не даёт мне покоя и сна.
Что ей хрупкие талые льды
И условностей пёстрая нить,
Ведь она все изгибы, изломы судьбы
Отпечатками сердца хранит.
А по ним так легко опознать
И представить на память суду.
Где же алиби взять и что можно сказать
В оправданье себе самому?
Можно в горы и к морю махнуть,
От врагов и долгов убежать,
Только память свою мне нельзя обмануть:
Ей, как солнцу, нельзя возражать.
Очень трудно бывает, когда
Сам не знаешь - куда б себя деть.
Вот опять на душе сквозняки, холода:
Лучше в прошлое мне не смотреть.
Но от тени своей не уйти
Никуда, ни за что, никогда!
Где б я ни был, со мной неразлучна в пути
Память сердца, как хлеб и вода.
Не виню, не браню никого,
Что по тонкому, хрупкому льду,
Словно зек по тайге, от себя самого
Убегаю всё глубже в тайгу.
Остается в надежде весна,
Как реформа душевной зимы.
А пока на душе - только вьюга одна,
Холода на душе, сквозняки...
Вл. Шандриков, 1973
Screws on the soul, cold.
The river became our love,
But under the thick cold blue ice
Life is pulsing all the same - and again,
Distances are all reducing,
And in the old days,
The memory of the heart stuck in his chest,
Does not give me rest and sleep.
That she had fragile thawed ice
And the conventions of the colorful thread,
After all, it's all twists, twists of fate
Impressions of the heart keeps.
And for them it's so easy to identify
And present it in memory to the court.
Where is the alibi to take and what can I say
In self-justification for yourself?
It is possible to wave in the mountains and to the sea,
From enemies and debts to escape,
Only my memory can not be deceived:
She, like the sun, can not object.
It is very difficult when
You do not know what to do with yourself.
Here again on a shower drafts, cold:
It is better not to look into the past for me.
But you can not escape from your shadow
Nowhere, never, never!
Wherever I was, I was inseparable on the way
Memory of the heart, like bread and water.
Do not blame, do not scold anyone,
What on thin, fragile ice,
Like a zek on the taiga, from himself
I'm escaping deeper into the taiga.
It remains in the hope of spring,
As the reform of the spiritual winter.
And while on the soul - only a blizzard alone,
Coldness on the soul, drafts ...
Vl. Shandrikov, 1973