Михаил Шуфутинский "Медсестричка"
Вступление.
В начале марта, где-то снег сыпал до рассвета
На стриженых без шапок и без шляп
С фамилией на бирке в районы Индигирки
Из камер забирали на этап
Там было множество мастей улыбок,жестов,новостей
И посмотреть на это всё со стороны
Как будто в стареньком кино, друзья не видевшись давно
Сошлись на встречу после длительной войны
Как будто в стареньком кино, друзья не видевшись давно
Сошлись на встречу после длительной войны
Начальничек конвоя, в колонну всех по трое
Погнал бегом через тюремный двор
А у ворот на вышках, со звёздами мальчишки
Заучено проверили затвор
Один метнулся на рывок, но головой в сугроб кивок
И тело за ноги в подвал поволокли
И наплевать теперь ему, на золотую Калыму
И на раскопки крайней, северной земли
И наплевать теперь ему, на золотую Калыму
И на раскопки крайней, северной земли
Проигрыш:
Но сквозь метель и сетку, не разглядеть запретку
Стрелок с винтовкой малость оплошал
И пуля хоть куснула, но сердце обогнула
Беглец ещё прерывиста, дышал
В тюремном лазарете, хирург при слабом свете
Доставленного сразу же на стол
Накрашенная ярко, девчонка санитарка
Спешила и готовила укол
Он заключённый, ну и что ж, зато собою как хорош
И сколько смертными статьями не суди
Но вот уже в который раз, не оторвать ей робких глаз
От этой сильной, забинтованной груди
Но вот уже в который раз, не оторвать ей робких глаз
От этой сильной, забинтованной груди
В натопленной палате, под простынёй в халате
На стенке даже радио поёт
Торопятся недели, за решкой, звон капели
Беглец уже и на ноги встаёт
И так проходит день за днём, а сердце девичье огнём
Знать для любви, решёток нет и нету крыш
Девчонка шепчет мой родной, мне без тебя не жить одной
Прокуратуре разве это объяснишь
Мой родной, мне без тебя не жить одной
Прокуратуре разве это объяснишь
И вот апрельский вечер, охрана горбит плечи
Несётся сан машина, через двор
Взглянули по привычке, в кабине медсестричка
Работникам зелённый светофор
И что на утро было там, хлопот конвою и постам
Найти ни зэка, ни сестричку не могли
И непонятно почему, им наплевать на Калыму
И на раскопки крайней, северной земли
И непонятно почему, им наплевать на Калыму
И на раскопки крайней, северной земли
Вот такая вот, история
Mikhail Shufutinsky & quot; Nurse & quot;
Introduction.
In early March, somewhere, snow poured until dawn.
On sheared without caps and without hats
With last name on the tag to the districts of Indigirka
From the cameras taken to the stage
There were many stripes of smiles, gestures, news
And look at it all from
As if in an old movie, friends have not seen for a long time
We agreed to a meeting after a long war
As if in an old movie, friends have not seen for a long time
We agreed to a meeting after a long war
First convoy, in the column of all three
I drove a run through the prison yard
And at the gate on the towers, with the stars of the boy
Memorized checked shutter
One rushed to a jerk, but his head in a snowdrift nod
And the body for the legs in the basement dragged
And now he does not care for the golden Kalima
And on the excavation of the extreme, northern lands
And now he does not care for the golden Kalima
And on the excavation of the extreme, northern lands
Loss:
But through the snowstorm and the grid, do not see the ban
The shooter with a rifle blundered a little
And even a bullet bit, but the heart went round
Fugitive still intermittent breathing
In a prison hospital, a surgeon in low light
Delivered immediately to the table
Painted bright girl nurse
I hurry and make an injection
He is a prisoner, but so what, but how good he is
And how many mortal articles do not judge
But now for the umpteenth time, do not tear her timid eyes
From this strong, bandaged chest
But now for the umpteenth time, do not tear her timid eyes
From this strong, bandaged chest
In the heated chamber, under the sheet in the bathrobe
On the wall, even the radio sings
Rushing weeks, behind the tail, tinkling drops
The fugitive is already on his feet
And so it goes day by day, and the heart is a girlish fire
To know for love, there are no lattices and no roofs
A girl whispers my dear, I can't live alone without you
The prosecutor's office will explain it
My dear, I cannot live alone without you
The prosecutor's office will explain it
And here is the April evening, the guard humps shoulders
Car rushes through the yard
Looked out of habit, in the nurse's cabin
Employees green traffic light
And what was there in the morning, convoy and fasting
Find neither the convict nor the sister could
And it is not clear why they do not care about Kalima.
And on the excavation of the extreme, northern lands
And it is not clear why they do not care about Kalima.
And on the excavation of the extreme, northern lands
Here is such a story