Он был ярым явно, на душе раны рвал он,
С утра вставал рано, дабы людские бурьяны
Обходить стороной, ведь о них марал и мял он
Свою одёжку и душу раз довольно-таки не мало.
Не знаю как я бы, но он считал себя окаянным,
Несмотря на все эти преграды, он всегда шёл прямо,
Не слишком надёжно, но всё же свои пряди прятал
Под толстым капюшоном толстовки своего дяди.
Через стекло эти будни, в серобетонные джунгли,
Он смотрел «Звёздные войны», все будто клоны – где ж люди?
Искал близких по духу, будь то друга или подругу –
Главное, чтоб кончилась эта круговая порука.
Сквозь пыльные тротуары, нагнувшись слегка, шёл он,
Волочась c на голову накинутым капюшоном;
Будто бы ума лишён он или с болезнью Дауна,
Искал свет в конце тоннеля среди флоры и фауны.
Но так и не нашёл, ведь всё вокруг как бы искусственно,
Лёжа в ванне с водой… Несколько слов вышло из уст его…
Что-то про то, что на кресте навеет грусть венок…
Таким будет пусть итог… И в чашу он пустил ток…
Этот чёртов мир, словно мельница,
Так непредсказуемо каждый день вертится.
На голове капюшон, а под ним нет лица.
Он ушёл, но мне до сир пор не верится.
Этот чёртов мир, словно мельница,
Так непредсказуемо каждый день вертится.
На голове капюшон, а под ним нет лица.
Он ушёл, но мне до сир пор не верится.
Там рождались идеи, поверь, отнюдь не дешёвые,
Обнажались истины, строились сны под капюшоном,
По велению творца на свет являлись мысли в полутьме,
И формы стихов тут приобретали конечный размер.
Если на свете и жили гении, то одного
Я знал. Как сейчас, могу вспомнить я этот знак,
Что однажды вещей ночью увидел гений во снах,
И сердце бешено дробило, быстро ускоряя такт.
Сюжетом старой песни окликнуло его эхо,
Будто он, непонятый, забытый, словно помеха,
Рябит и мечет невнятный бред, у прохожих вызывая смех,
И вынуждая гнев тут обнажать буквально всех.
Глаза наполнялись слезами от боли ужасной,
Ногти яростно впивались в ладони – всё напрасно.
«Я что-то сделать хотел, и ведь я так верил в людей,
И где же тот свет, что забрезжил как будто в кромешной тьме?»
Фемида подкуплена, и, Фортуной забытый,
Он продолжал ещё огонь нести с душою открытою.
Пусть не смыты грехи алой кровью, но почему-то,
Когда я вспомню этот капюшон, становится муторно.
Этот чёртов мир, словно мельница,
Так непредсказуемо каждый день вертится.
На голове капюшон, а под ним нет лица.
Он ушёл, но мне до сир пор не верится.
Этот чёртов мир, словно мельница,
Так непредсказуемо каждый день вертится.
На голове капюшон, а под ним нет лица.
Он ушёл, но мне до сир пор не верится.
He was clearly ardent, he tore the wounds in his soul,
In the morning I got up early, so that the human weeds
Avoid them, because he smeared and crumpled about them
Your clothes and soul are quite a lot.
I don’t know how I would, but he considered himself damned,
Despite all these obstacles, he always walked straight,
Not very reliable, but still hid his strands
Under the thick hood of his uncle's sweatshirt.
Through the glass of these everyday life, into the gray concrete jungle,
He watched Star Wars, everyone seemed to be clones - where were the people?
I was looking for loved ones in spirit, be it a friend or a girlfriend -
The main thing is that this mutual responsibility ends.
He walked through the dusty sidewalks, bending slightly,
Dragging with a hood thrown over his head;
As if he is deprived of his mind or has Down's disease,
I was looking for the light at the end of the tunnel among the flora and fauna.
But I never found it, because everything around seemed artificial,
Lying in a bath of water... A few words came out of his mouth...
Something about how a wreath on the cross will bring sadness...
Let this be the result... And he let the current flow into the bowl...
This damn world is like a mill
It turns so unpredictably every day.
There is a hood on the head, but there is no face under it.
He left, but I still can’t believe it.
This damn world is like a mill
It turns so unpredictably every day.
There is a hood on the head, but there is no face under it.
He left, but I still can’t believe it.
Ideas were born there, believe me, they weren’t cheap at all,
Truths were laid bare, dreams were built under the hood,
At the behest of the creator, thoughts in the semi-darkness came to light,
And the forms of the poems here acquired a finite size.
If there were geniuses in the world, then there was only one
I knew. Like now, I can remember this sign,
That one night a genius saw things in his dreams,
And the heart beat furiously, quickly accelerating the beat.
The echo called to him with the plot of the old song,
As if he, misunderstood, forgotten, like a hindrance,
Inarticulate nonsense ripples and ripples, causing laughter among passers-by,
And forcing the anger here to expose literally everyone.
My eyes filled with tears from terrible pain,
The nails dug furiously into the palms - all in vain.
“I wanted to do something, and I believed in people so much,
And where is that light that seemed to dawn in pitch darkness?”
Themis was bribed, and forgotten by Fortune,
He continued to carry the fire with an open soul.
Let sins not be washed away with scarlet blood, but for some reason,
When I remember this hood, it becomes dreary.
This damn world is like a mill
It turns so unpredictably every day.
There is a hood on the head, but there is no face under it.
He left, but I still can’t believe it.
This damn world is like a mill
It turns so unpredictably every day.
There is a hood on the head, but there is no face under it.
He left, but I still can’t believe it.