Альберт Эйнштейн играл в белот,
И заносился каждый ход
В номенклатуру моментально.
Он перед сном снимал усы,
Зелёнкой смазывал часы
И, в целом, был почти нормальным.
Но как увидит интеграл —
Истошным голосом орал
И мог часами с ним возиться —
Не остановиться!
Я был в Ростове, в Костроме,
Держал бразды, сидел в тюрьме —
И осознал, что всё пустое.
Я понял: суть внутри меня;
И как пошёл средь бела дня
В себе самом искать святое.
Народы бесятся в борьбе,
А я всё глубже сам в себе
И продолжаю уноситься —
Не остановиться!
Альберт Эйнштейн был очень рад,
Что E = mc²
И мир исправится, быть может.
И кто хотел не быть, как все,
Поймёт на взлётной полосе,
Что все «как все» хотят того же.
Вода вращает колесо,
Всё утекает, тает всё,
Пройдёт и снова повторится.
Не остановиться!
Альберт Эйнштейн играл в белот,
И заносился каждый ход
В номенклатуру моментально.
Он перед сном снимал усы,
Зелёнкой смазывал часы
И, в целом, был почти нормальным.
Но как увидит интеграл —
Истошным голосом орал
И мог часами с ним возиться —
Не остановиться!
Я был в Ростове, в Костроме,
Держал бразды, сидел в тюрьме —
И осознал, что всё пустое.
Я понял: суть внутри меня;
И как пошёл средь бела дня
В себе самом искать святое.
Народы бесятся в борьбе,
А я всё глубже сам в себе
И продолжаю уноситься —
Не остановиться!
Альберт Эйнштейн был очень рад,
Что E = mc²
И мир исправится, быть может.
И кто хотел не быть, как все,
Поймёт на взлётной полосе,
Что все «как все» хотят того же.
Вода вращает колесо,
Всё утекает, тает всё,
Пройдёт и снова повторится.
Не остановиться!