Текст песни Оскал Муравья - Антенны
Просмотров
30
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
Для вашего ознакомления предоставлен текст песни Оскал Муравья - Антенны, а еще перевод песни с видео или клипом. Также вы можете прослушать песню онлайн
Ночь пронырливо закуталась за шивороты стекла,
И невежд, не педагогами не понимаю я тебя,
Выть на крышу заберусь, пиджак помну, стремянку-с,
Одену водворять подъем ракитами на мглу.
А на крыше тишина, не виданная космосом,
Аромат ладана чувствую я волосом.
И при параде городишко в рваном маленьком польтишке,
Замерзает, не понимая марта не выразимого.
Вакса заблестела, перевалились кливии,
Болиды передрались в поло уколами.
И я глазею заворожено, выше чем просто высоко,
Под шорохи Прим от кислых мин на так, и для меня все просто так!
Сон растяпа выронил, примеры меры выронил, я к кромешности прилип.
Sleep! Лель может быть меня сразил, а может быть не Лель,
Грозы выцветают непонятным «Эй».
В понедельник разругался, кто попался на пути,
Всклокоченный я несовершенный отряхал колючий брыль,
Лоск на пяте растаял запоздалым гаем,
Невыгородимыми резонами креп порвался слезами,
Вокруг антенны, тяжело дышат антенны,
Голову пропитали, вскрыли планы, схемы.
И вскружила кромка крыши несравнимо, что не слышно
Века моего, сего, и голоса, что хочет ныть.
Видно сижу, видны мыши,
Не касается меня то бытие,
Сорву тавро, ремень в стекло,
Несовременно побледнею белым молоком.
Пролететь бы маляром над лампами несущих свет,
Быть прибитым малолеткой, не доев клоком ответ,
Резкость нрава смотрит прямо на аллею моих лет,
Душа палевно бряцать в юный край, потом в обрат.
Там скамейки аккурат, как полоса бегущей Майны,
Там балеты не впопад хохочут нежными руками.
Крик щиплет непроказно кожу, вызывая бзик,
Аплодисменты предваряет клакер,
Коловороты по затылку очень больно, прямо пылко,
Прямо надо быть прилежным, чтоб сдержать в себе ухмылку,
И не сорваться неудачно на удачу вялой сдачи,
Хохмы полотно чернильной крыши унесли на дачи,
Унылыми ногами вниз по кромке восвояси,
Только спину распрямить плечами горячими.
И невежд, не педагогами не понимаю я тебя,
Выть на крышу заберусь, пиджак помну, стремянку-с,
Одену водворять подъем ракитами на мглу.
А на крыше тишина, не виданная космосом,
Аромат ладана чувствую я волосом.
И при параде городишко в рваном маленьком польтишке,
Замерзает, не понимая марта не выразимого.
Вакса заблестела, перевалились кливии,
Болиды передрались в поло уколами.
И я глазею заворожено, выше чем просто высоко,
Под шорохи Прим от кислых мин на так, и для меня все просто так!
Сон растяпа выронил, примеры меры выронил, я к кромешности прилип.
Sleep! Лель может быть меня сразил, а может быть не Лель,
Грозы выцветают непонятным «Эй».
В понедельник разругался, кто попался на пути,
Всклокоченный я несовершенный отряхал колючий брыль,
Лоск на пяте растаял запоздалым гаем,
Невыгородимыми резонами креп порвался слезами,
Вокруг антенны, тяжело дышат антенны,
Голову пропитали, вскрыли планы, схемы.
И вскружила кромка крыши несравнимо, что не слышно
Века моего, сего, и голоса, что хочет ныть.
Видно сижу, видны мыши,
Не касается меня то бытие,
Сорву тавро, ремень в стекло,
Несовременно побледнею белым молоком.
Пролететь бы маляром над лампами несущих свет,
Быть прибитым малолеткой, не доев клоком ответ,
Резкость нрава смотрит прямо на аллею моих лет,
Душа палевно бряцать в юный край, потом в обрат.
Там скамейки аккурат, как полоса бегущей Майны,
Там балеты не впопад хохочут нежными руками.
Крик щиплет непроказно кожу, вызывая бзик,
Аплодисменты предваряет клакер,
Коловороты по затылку очень больно, прямо пылко,
Прямо надо быть прилежным, чтоб сдержать в себе ухмылку,
И не сорваться неудачно на удачу вялой сдачи,
Хохмы полотно чернильной крыши унесли на дачи,
Унылыми ногами вниз по кромке восвояси,
Только спину распрямить плечами горячими.
The night snoopedly wrapped himself behind the glass bolts,
And ignoramuses, I don’t understand you as teachers,
Climb to the roof, I remember the jacket, ladder, sir,
Odena put up the rise of rockets into the darkness.
And on the roof is silence, not seen by space,
The smell of incense I feel with my hair.
And at the parade, a little town in a torn little polish,
It freezes, not understanding March, not expressible.
Vaxa glistened, overflowed clivia,
Fireballs got into a polo shots.
And I stare, bewitched, higher than just high,
Under the rustle of Prim from acidic mines on like that, and for me everything is just like that!
He dropped the sleep of the muddler, dropped the examples of the measure, I stuck to pitch.
Sleep! Lel may have struck me, or maybe not Lel,
Thunderstorms fade incomprehensible "Hey."
On Monday, I swore who got in the way,
Disheveled, imperfect, I shook off the prickly bryll,
Gloss on the heels melted belated guy
With barren reason, the crepe broke into tears,
Around the antenna, the antennas are breathing heavily,
The head was saturated, plans, schemes were revealed.
And the edge of the roof spun incomparably, which is not audible
My age, this, and the voice that wants to whine.
Seen sitting, visible mice,
Being doesn't concern me
Tear off the brand, the strap in the glass,
I turn pale white milk.
To fly over as a painter over lamps that carry light
To be nailed by a youngster
The sharpness of temper looks directly at the alley of my years,
Soul fawn fawn to the young land, then back.
There the benches are exactly like a lane of running Mayna,
There, ballets are not laughing at all with gentle hands.
A scream nibbles skin impenetrably, causing an exodus,
Applause is preceded by a hacker,
The backstabs on the back of the head are very painful, just ardently,
You just have to be diligent to keep a grin in yourself,
And do not fail unsuccessfully at the luck of sluggish change,
Khokhmi carried the ink roof cloth to their summer cottages,
With sad legs down the edge back,
Just straighten your back with your shoulders hot.
And ignoramuses, I don’t understand you as teachers,
Climb to the roof, I remember the jacket, ladder, sir,
Odena put up the rise of rockets into the darkness.
And on the roof is silence, not seen by space,
The smell of incense I feel with my hair.
And at the parade, a little town in a torn little polish,
It freezes, not understanding March, not expressible.
Vaxa glistened, overflowed clivia,
Fireballs got into a polo shots.
And I stare, bewitched, higher than just high,
Under the rustle of Prim from acidic mines on like that, and for me everything is just like that!
He dropped the sleep of the muddler, dropped the examples of the measure, I stuck to pitch.
Sleep! Lel may have struck me, or maybe not Lel,
Thunderstorms fade incomprehensible "Hey."
On Monday, I swore who got in the way,
Disheveled, imperfect, I shook off the prickly bryll,
Gloss on the heels melted belated guy
With barren reason, the crepe broke into tears,
Around the antenna, the antennas are breathing heavily,
The head was saturated, plans, schemes were revealed.
And the edge of the roof spun incomparably, which is not audible
My age, this, and the voice that wants to whine.
Seen sitting, visible mice,
Being doesn't concern me
Tear off the brand, the strap in the glass,
I turn pale white milk.
To fly over as a painter over lamps that carry light
To be nailed by a youngster
The sharpness of temper looks directly at the alley of my years,
Soul fawn fawn to the young land, then back.
There the benches are exactly like a lane of running Mayna,
There, ballets are not laughing at all with gentle hands.
A scream nibbles skin impenetrably, causing an exodus,
Applause is preceded by a hacker,
The backstabs on the back of the head are very painful, just ardently,
You just have to be diligent to keep a grin in yourself,
And do not fail unsuccessfully at the luck of sluggish change,
Khokhmi carried the ink roof cloth to their summer cottages,
With sad legs down the edge back,
Just straighten your back with your shoulders hot.