капали слёзы в сухую листву на асфальте,
из динамиков музыка долбила в уши,
флоренс энд де машин, и шутка ли
стал забывать какого это - слушать.
я слышать привык только стук поездов
и трамваев в дождливые дни рано утром,
я люблю тебя.
щелчок зажигалки в кромешной тиши,
я привык забываться под градусом тупо.
тупо гляжу вникуда, и вникаю
всё то, что ты тихо на ухо мне шепчешь - правда.
я за билетами бегал в театр и тратил последние деньги
на концерт провокатора.
мастер и маргарет тэтчер, в сознании каша
и тортик вишнёвый, схожу я с ума понемногу, ты знаешь
я стал так забывчив, звоню только вечером.
помнишь?
слышишь?
подушечкой пальца нашёл твои точки
в тетради, на теле, везде где захочешь.
ты хочешь, я знаю. я буду тоскливый до завтра,
пока я с тебя не увижу снова. разунусь в прихожей
сниму с себя шапку, пальто и ральфы
и начинаю с тебя снимать все твои защитные поля,
только
под звуки арфы.
я люблю тебя.
tears dripped into the dry leaves on the asphalt,
from the speakers, the music hammered into the ears,
Florence and de cars, and whether a joke
began to forget what it is - to listen.
I used to hear only the sound of trains
and trams on rainy days early in the morning,
I love you.
lighter flick in pitch,
I used to forget stupidly under the degree.
stupidly I look in nowhere, and I penetrate
all that you quietly whisper in my ear is true.
I ran for tickets to the theater and spent the last money
to the concert provocateur.
master and margaret thatcher, in the mind of porridge
and cherry cake, I'm losing my mind little by little, you know
I became so forgetful, calling only in the evening.
remember?
do you hear?
found a fingertip of your points
in the notebook, on the body, wherever you want.
you want i know I will be sad until tomorrow
until I see you again. I wake up in the hallway
take off my hat, coat and ralphs
and start with you to remove all your protective fields,
only
to the sounds of the harp.
I love you.