Знаешь ли ты о том, как
грань становится тонкой
где принято ненавидеть и обвинять?
Знаешь, на что похожи
эти же, но без кожи,
спас ли ты хоть кого-нибудь из огня?
А я могла бы позвать тебя на войну
И носить под пальто мировую печаль
Но не заставляй меня в этом тонуть,
Я не хочу об этом молчать.
Я могла бы потратить пятнадцать минут
И казнить прокурора и палача
Но не заставляй меня в этом тонуть,
Я не хочу об этом молчать.
Знаешь ли ты, как надо
жить с опустевшим адом
где каждый вооруженный - всего лишь тень?
Знаешь ли ты, как страшно
падать с проклятой башни
на мясорубку улиц и площадей?
А я могла бы позвать тебя на войну
И носить под пальто мировую печаль
Но не заставляй меня в этом тонуть,
Я не хочу об этом молчать.
Я могла бы потратить пятнадцать минут
И казнить прокурора и палача
Но не заставляй меня в этом тонуть,
Я не хочу об этом молчать.
Do you know how
the face becomes thin
where is it customary to hate and blame?
You know what they look like
same but skinless
did you save anyone from the fire?
And I could call you to war.
And wear a gloom under the coat
But don't make me sink in it,
I do not want to keep silent about it.
I could spend fifteen minutes
And execute the prosecutor and executioner
But don't make me sink in it,
I do not want to keep silent about it.
Do you know how to
live with an empty hell
where each armed - just a shadow?
Do you know how scary
fall from the damn tower
on the street and square meat grinder?
And I could call you to war.
And wear a gloom under the coat
But don't make me sink in it,
I do not want to keep silent about it.
I could spend fifteen minutes
And execute the prosecutor and executioner
But don't make me sink in it,
I do not want to keep silent about it.