Сонет 2
----------
Оригинальный текст и его перевод
----------
When forty winters shall besiege thy brow,
And dig deep trenches in thy beauty's field,
Thy youth's proud livery so gazed on now
Will be a tottered weed of small worth held:
Then being asked where all thy beauty lies,
Where all the treasure of thy lusty days,
To say within thine own deep-sunken eyes
Were an all-eating shame, and thriftless praise.
How much more praise deserved thy beauty's use,
If thou couldst answer, 'This fair child" of mine
Shall sum my count, and make my old excuse',
Proving his beauty by succession thine.
This were to be new made when thou art old,
And see thy blood warm when thou feel'st it соЦ
Когда сорок зим {*} возьмут в осаду твое чело
и выроют глубокие траншеи на поле твоей красоты,
гордый наряд твоей юности, который теперь так привлекает
взгляды,
все будут считать лохмотьями;
тогда если тебя спросят, где вся твоя красота,
где все богатство цветущих дней,
сказать, что оно в твоих глубоко запавших глазах,
было бы жгучим стыдом и пустой похвальбой.
Насколько похвальнее было бы использование твоей красоты,
если бы ты мог ответить: "Этот мой прекрасный ребенок
подытожит мой счет и станет оправданием моей старости",
доказав _его сходством с тобой_, что его красота - это твое
наследство
Это было бы _как будто_ снова стать молодым, когда ты
стар,
и увидеть свою кровь горячей, когда ты чувствуешь, что
_в тебе_ она холодна.
{* По понятиям того времени, сорокалетний возраст для человека означал
наступление старости.}
----------
Перевод Н. В. Гербеля
----------
Когда, друг, над тобой зим сорок пролетят,
Изрыв твою красу, как ниву плуг нещадный,
И юности твоей убор, такой нарядный,
В одежду ветхую бедняги превратят,-
Тогда на тот вопрос, с которым обратятся:
"Скажи, где красота, где молодость твоя?"-
Ужель ответишь ты, вину свою тая,
Что в мраке впалых глаз твоих они таятся?
А как бы ты расцвел, когда б им не шутя
Ответить вправе был спокойно и с сознаньем:
"Вот это мной на свет рожденное, дитя
Сведет мой счет и мне послужит оправданьем".
Узнал бы ты тогда на старости любовь,
Способную согреть остынувшую кровь.
----------
Перевод Самуила Яковлевича Маршака
----------
Когда твое чело избороздят
Глубокими следами сорок зим,
Кто будет помнить царственный наряд,
Гнушаясь жалким рубищем твоим?
И на вопрос: "Где прячутся сейчас
Остатки красоты веселых лет?" -
Что скажешь ты? На дне угасших глаз?
Но злой насмешкой будет твой ответ.
Достойней прозвучали бы слова:
"Вы посмотрите на моих детей.
Моя былая свежесть в них жива,
В них оправданье старости моей".
Пускай с годами стынущая кровь
В наследнике твоем пылает вновь!
Sonnet 2
----------
Original text and its translation
----------
When forty winters shall besiege thy brow,
And dig deep trenches in thy beauty's field,
Thy youth's proud livery so gazed on now
Will be a tottered weed of small worth held:
Then being asked where all thy beauty lies,
Where all the treasure of your lusty days,
To say within thine own deep-sunken eyes
Were an all-eating shame, and thriftless praise.
How much more praise deserved thy beauty's use,
If thou couldst answer
Shall sum my count, and make my old excuse ',
Proving his beauty by succession thine.
This was a new art
And see thy blood warm when you feel it
When forty winters {*} will lay siege to your forehead
and dig deep trenches in your beauty field,
the proud outfit of your youth, which is now so appealing
glances
all will be considered rags;
then if they ask you where all your beauty is,
where is all the wealth of flowering days,
say it's in your deep-sunk eyes,
it would be a burning shame and an empty boast.
How much more commendable would be to use your beauty
if you could answer: "This is my beautiful baby
sum up my account and become an excuse for my old age "
proving his resemblance with _ that his beauty is yours
inheritance
It would be _ like being young again when you
old
and see your blood hot when you feel that
_in you_ she is cold.
{* According to the concepts of that time, the age of forty meant for a person
the onset of old age.}
----------
Translation by N.V. Gerbel
----------
When, friend, forty winters will fly over you,
Torn your beauty, like a cornfield plow merciless,
And your youth, a dress, so smart,
In the clothing of the poor will turn the poor, -
Then to the question that will be addressed:
“Tell me where is beauty, where is your youth?” -
Shall you answer, thaw your guilt,
What in the darkness of your sunken eyes they lurk?
And how would you bloom, when they were not joking
The answer was right calmly and consciously:
"This is me born light, child
She will keep my account and justify me. "
Then you would know love in old age,
Able to warm the cooled blood.
----------
Translation by Samuel Yakovlevich Marshak
----------
When will your head be riddled
Deep tracks of forty winters
Who will remember the royal attire,
Hounding at your miserable rubble?
And the question: "Where are hiding now
Remains of beauty happy years? "-
What do you say? At the bottom of the withered eyes?
But the evil mock will be your answer.
The words would sound more worthy:
"You look at my children.
My former freshness is alive in them
In them is the justification of my old age. "
Let the blood run cold with age
In your heir burns again!