Sweet William
'Twas in the merry, merry month of May
When the meadows looked fresh and gay,
He hung his bugles around about his neck
And he went riding away.
He rode ‘till he came to Fair Ellen’s home.
He knocked and he tingled at the ring.
“Asleep or awake. Fair Ellen,” I said,
“Pray arise and let me in.”
Fair Ellen she arose and she slipped on her clothes
To let Sweet William in:
No one was so ready as Fair Ellen herself
To arise and let him in.
Then he mounted her upon the milkwhite steed,
Himself on the iron gray.
He hung his bugles around about his neck
And they went riding away.
They rode ’till thay came in three miles of the place,
They stopped and looked all around.
They looked and they saw some seven armed men
Come hasting over the ground.
“You get down, Fair Ellen,” I said,
“And take my steed in hand,
‘Till I go back to yonder’s spring
And stop those seven armed men.”
She stood ’till she saw her six brothers fall,
Her father fall so near.
“Sweet William,” I said,“come and stop your chase
For you seem almost too severe.”
She took a handkerchief from her side,
Was made of linen so fine;
She took and wiped his bleeding, bleeding wound
For the blood run as red as any wine.
Then he mounted her upon his milkwhite steed,
Himself on the iron gray,
He hung his bugles around about his neck
And they went riding away.
They rode ’till they came to his mother’s home,
They knocked and he tingled at the ring,
“Asleep or awake, dear mother,” I said,
“Pray arise and let me in.”
His mother arose and she slipped on her clothes
To let Sweet William in;
No one was so ready as his mother herself
To arise and let him in.
“Dear mother,” I said,“come and bind up my head,
You never shall bind it anymore.”
Sweet William he died from the wound that he bore
And Fair Ellen she died also.
Сладкий Уильям
'Twas в веселый, веселый месяц мая
Когда луга выглядели свежими и веселыми,
Он повесил горло вокруг шеи
И он уехал.
Он ехал, пока не пришел в дом Справедливой Эллен.
Он постучал, и он покалывал на ринге.
«Спит или проснется. Справедливая Эллен, - сказал я,
«Помолитесь, впустите меня».
Справедливая Эллен, она встала, и она надела одежду
Чтобы позволить Sweet William:
Никто не был так готов, как сама Fair Ellen
Встать и впустить его.
Затем он усадил ее на молочный конь,
Себя на железном сером.
Он повесил горло вокруг шеи
И они уехали.
Они ехали, пока он не зашел в трех милях от места,
Они остановились и осмотрелись.
Они посмотрели, и они увидели около семи вооруженных людей
Приходите на землю.
«Спускаешься, честная Эллен, - сказал я,
«И возьмите моего коня в руке,
«До тех пор, пока я не вернусь к весне
И остановите этих семи вооруженных людей.
Она стояла, пока она не увидела, как ее шесть братьев падают,
Ее отец пал так близко.
«Сладкий Уильям, - сказал я, - приходите и прекратите свою погоню
Потому что ты казался почти слишком суровым.
Она сняла с нее носовой платок,
Было сделано из льна так прекрасно;
Она взяла и вытерла его кровоточащую, кровоточащую рану
Ибо кровь бежит так же красно, как любое вино.
Затем он сел на свой молочный конь,
Себя на железном сером,
Он повесил горло вокруг шеи
И они уехали.
Они ехали, пока они не пришли в дом своей матери,
Они постучали, и он покачал на ринге,
«Спать или проснуться, дорогая мама», - сказал я,
«Помолитесь, впустите меня».
Его мать встала, и она надела одежду
Чтобы позволить Сладкому Уильяму;
Никто не был так готов, как его мать
Встать и впустить его.
«Дорогая мама, - сказал я, - приходите и завяжите мне голову,
Вы никогда не свяжетесь с ним.
Сладкий Уильям умер от раны, которую он перенес
И Справедливая Эллен тоже умерла.