Как на чёрный берег, на высокий берег
Ехали казаки, сорок тысяч лошадей.
И устлали берег, и устлали берег
Сотнями изрубленных иссеченных людей.
Любо братцы, любо. Любо братцы жить.
С нашим атаманом не приходится тужить.
Любо братцы, любо. Любо братцы жить.
С нашим атаманом не приходится тужить.
А первая пуля, а первая пуля,
а первая пуля ранила коня.
А вторая пуля, а вторая пуля,
а вторая пуля попала в меня.
Любо братцы, любо. Любо братцы жить.
С нашим атаманом не приходится тужить.
Любо братцы, любо. Любо братцы жить.
С нашим атаманом не приходится тужить.
Атаман узнает, кого не хватает,
Эскадрон пополнит и забудет про меня.
Жалко только волюшки да во широком полюшке,
Солнышка горячего, да верного коня.
Любо братцы, любо. Любо братцы жить.
С нашим атаманом не приходится тужить.
Любо братцы, любо. Любо братцы жить.
С нашим атаманом не приходится тужить
As on the black shore, on the high bank
Cossacks, forty thousand horses were traveling.
And the shore was strewn, and the shore was shrouded
Hundreds of chopped out people.
Any brothers, love. Any brothers live.
With our ataman do not have to grieve.
Any brothers, love. Any brothers live.
With our ataman do not have to grieve.
And the first bullet, and the first bullet,
and the first bullet wounded the horse.
And the second bullet, and the second bullet,
and the second bullet hit me.
Any brothers, love. Any brothers live.
With our ataman do not have to grieve.
Any brothers, love. Any brothers live.
With our ataman do not have to grieve.
Ataman finds out who is missing,
The squadron will fill up and forget about me.
It's a pity that only the wolves and the broad pole,
The sun is hot, yes the faithful horse.
Any brothers, love. Any brothers live.
With our ataman do not have to grieve.
Any brothers, love. Any brothers live.
With our ataman you do not have to grieve