Светлый праздник бездомности,
тихий свет без огня.
Ощущенье бездонности
августовского дня.
Ощущенье бессменности
пребыванья в тиши
и почти что бессмертности
своей грешной души.
Вот и кончено полностью,
вот и кончено с ней,
с этой маленькой повестью
наших судеб и дней,
наших дней, перемеченных
торопливой судьбой,
наших двух переменчивых,
наших судеб с тобой.
Полдень пахнет кружением
дальних рощ и лесов.
Пахнет вечным движением
привокзальных часов.
Ощущенье беспечности,
как скольженье на льду.
Запах ветра и вечности
от скамеек в саду.
От рассвета до полночи
тишина и покой.
Никакой будто горечи
и беды никакой.
Только полночь опустится,
как догадка о том,
что уже не отпустится
ни сейчас, ни потом,
что со счета не сбросится
ни потом, ни сейчас
и что с нас ещё спросится,
ещё спросится с нас.
A bright holiday of homelessness,
quiet light without fire.
Feeling of bottomlessness
August day.
Feeling of immutability
staying in silence
and almost immortality
his sinful soul.
That's over completely,
that's over with her,
with this little story
our destinies and days,
of our days,
hasty fate,
our two changeable,
our destinies with you.
Noon smells of spinning
distant groves and forests.
It smells of perpetual motion
station clock.
Feeling of carelessness,
like slipping on ice.
Smell of wind and eternity
from the benches in the garden.
From dawn to midnight
peace and quiet.
No bitterness
and no trouble at all.
Only midnight will sink,
as a conjecture about,
that will not go away
neither now nor later,
that the account will not be discarded
neither later, nor now
and that we will still be asked,
still ask from us.