Текст песни Кони - Ты поскачешь во мраке по бескрайним полям
Просмотров
128
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
Для вашего ознакомления предоставлен текст песни Кони - Ты поскачешь во мраке по бескрайним полям, а еще перевод песни с видео или клипом. Также вы можете прослушать песню онлайн
муз. Е. Фроловой на ст. И. Бродского
Ты поскачешь во мраке, по бескрайним холодным холмам,
вдоль березовых рощ, отбежавших во тьме, к треугольным домам,
вдоль оврагов пустых, по замерзшей траве, по песчаному дну,
освещенный луной, и ее замечая одну.
Гулкий топот копыт по застывшим холмам -- это не с чем сравнить,
это ты там, внизу, вдоль оврагов ты вьешь свою нить,
там куда-то во тьму от дороги твоей отбегает ручей,
где на склоне шуршит твоя быстрая тень по спине кирпичей.
Ну и скачет же он по замерзшей траве, растворяясь впотьмах,
возникая вдали, освещенный луной, на бескрайних холмах,
мимо черных кустов, вдоль оврагов пустых, воздух бьет по лицу,
говоря сам с собой, растворяется в черном лесу.
Вдоль оврагов пустых, мимо черных кустов, -- не отыщется след,
даже если ты смел и вокруг твоих ног завивается свет,
все равно ты его никогда ни за что не сумеешь догнать.
Кто там скачет в холмах... я хочу это знать, я хочу это знать.
Кто там скачет, кто мчится под хладною мглой, говорю,
одиноким лицом обернувшись к лесному царю, --
обращаюсь к природе от лица треугольных домов:
кто там скачет один, освещенный царицей холмов?
Но еловая готика русских равнин поглощает ответ,
из распахнутых окон бьет прекрасный рояль, разливается свет,
кто-то скачет в холмах, освещенный луной, возле самых небес,
по застывшей траве, мимо черных кустов. Приближается лес.
Между низких ветвей лошадиный сверкнет изумруд.
Кто стоит на коленях в темноте у бобровых запруд,
кто глядит на себя, отраженного в черной воде,
тот вернулся к себе, кто скакал по холмам в темноте.
Нет, не думай, что жизнь -- это замкнутый круг небылиц,
ибо сотни холмов -- поразительных круп кобылиц,
из которых в ночи, но при свете луны, мимо сонных округ,
засыпая во сне, мы стремительно скачем на юг.
Обращаюсь к природе: это всадники мчатся во тьму,
создавая свой мир по подобию вдруг твоему,
от бобровых запруд, от холодных костров пустырей
до громоздких плотин, до безгласной толпы фонарей.
Все равно -- возвращенье... Все равно даже в ритме баллад
есть какой-то разбег, есть какой-то печальный возврат,
даже если Творец на иконах своих не живет и не спит,
появляется вдруг сквозь еловый собор что-то в виде копыт.
Ты, мой лес и вода! кто объедет, а кто, как сквозняк,
проникает в тебя, кто глаголет, а кто обиняк,
кто стоит в стороне, чьи ладони лежат на плече,
кто лежит в темноте на спине в леденящем ручье.
Не неволь уходить, разбираться во всем не неволь,
потому что не жизнь, а другая какая-то боль
приникает к тебе, и уже не слыхать, как приходит весна,
лишь вершины во тьме непрерывно шумят, словно маятник сна.
Ты поскачешь во мраке, по бескрайним холодным холмам,
вдоль березовых рощ, отбежавших во тьме, к треугольным домам,
вдоль оврагов пустых, по замерзшей траве, по песчаному дну,
освещенный луной, и ее замечая одну.
Гулкий топот копыт по застывшим холмам -- это не с чем сравнить,
это ты там, внизу, вдоль оврагов ты вьешь свою нить,
там куда-то во тьму от дороги твоей отбегает ручей,
где на склоне шуршит твоя быстрая тень по спине кирпичей.
Ну и скачет же он по замерзшей траве, растворяясь впотьмах,
возникая вдали, освещенный луной, на бескрайних холмах,
мимо черных кустов, вдоль оврагов пустых, воздух бьет по лицу,
говоря сам с собой, растворяется в черном лесу.
Вдоль оврагов пустых, мимо черных кустов, -- не отыщется след,
даже если ты смел и вокруг твоих ног завивается свет,
все равно ты его никогда ни за что не сумеешь догнать.
Кто там скачет в холмах... я хочу это знать, я хочу это знать.
Кто там скачет, кто мчится под хладною мглой, говорю,
одиноким лицом обернувшись к лесному царю, --
обращаюсь к природе от лица треугольных домов:
кто там скачет один, освещенный царицей холмов?
Но еловая готика русских равнин поглощает ответ,
из распахнутых окон бьет прекрасный рояль, разливается свет,
кто-то скачет в холмах, освещенный луной, возле самых небес,
по застывшей траве, мимо черных кустов. Приближается лес.
Между низких ветвей лошадиный сверкнет изумруд.
Кто стоит на коленях в темноте у бобровых запруд,
кто глядит на себя, отраженного в черной воде,
тот вернулся к себе, кто скакал по холмам в темноте.
Нет, не думай, что жизнь -- это замкнутый круг небылиц,
ибо сотни холмов -- поразительных круп кобылиц,
из которых в ночи, но при свете луны, мимо сонных округ,
засыпая во сне, мы стремительно скачем на юг.
Обращаюсь к природе: это всадники мчатся во тьму,
создавая свой мир по подобию вдруг твоему,
от бобровых запруд, от холодных костров пустырей
до громоздких плотин, до безгласной толпы фонарей.
Все равно -- возвращенье... Все равно даже в ритме баллад
есть какой-то разбег, есть какой-то печальный возврат,
даже если Творец на иконах своих не живет и не спит,
появляется вдруг сквозь еловый собор что-то в виде копыт.
Ты, мой лес и вода! кто объедет, а кто, как сквозняк,
проникает в тебя, кто глаголет, а кто обиняк,
кто стоит в стороне, чьи ладони лежат на плече,
кто лежит в темноте на спине в леденящем ручье.
Не неволь уходить, разбираться во всем не неволь,
потому что не жизнь, а другая какая-то боль
приникает к тебе, и уже не слыхать, как приходит весна,
лишь вершины во тьме непрерывно шумят, словно маятник сна.
Muses. E. Frolova at the station. I. Brodsky
You will ride in the darkness, over the endless cold hills,
Along the birch groves that ran in the darkness, to the triangular houses,
Along ravines empty, on frozen grass, along the sandy bottom,
Illuminated by the moon, and her noticing one.
The roar of hooves over the frozen hills - there is nothing to compare,
It's you down there, along the ravines, you're winding your thread,
There somewhere in the darkness from your path runs a stream,
Where on your slope rustles your fast shadow on the back of the bricks.
Well, he jumps on the frozen grass, dissolving in the dark,
Arising in the distance, illuminated by the moon, on the boundless hills,
Past the black bushes, along the empty ravines, the air beats in the face,
Speaking to himself, dissolves in a black forest.
Along the ravines empty, past the black bushes - there will not be a trace,
Even if you are bold and the light is curling around your feet,
Still you can never catch him up for anything.
Who is there jumping in the hills ... I want to know this, I want to know this.
Who rides there, who rushes under the cold haze, I say,
Lonely face turned to the forest king -
I appeal to nature on behalf of triangular houses:
Who rides there alone, lit by the queen of the hills?
But the spruce Gothic of the Russian plains absorbs the answer,
From the open windows beats a beautiful grand piano, the light is poured,
Someone jumps in the hills, lit by the moon, near the sky,
On the frozen grass, past the black bushes. The forest is approaching.
Between the low branches of the horse the emerald shines.
Who is kneeling in the dark at the beaver's dam,
Who looks at himself, reflected in black water,
He returned to his own, who rode through the hills in the dark.
No, do not think that life is a vicious circle of fables,
Because hundreds of hills - an amazing number of mares,
Of which in the night, but by the light of the moon, past the sleepy district,
Falling asleep in a dream, we quickly jump to the south.
I appeal to nature: these horsemen are rushing into the darkness,
Creating your world like yours suddenly,
From the beaver dams, from the cold bonfires of wastelands
To cumbersome dams, to the mute crowd of street lamps.
All the same - return ... All the same, even in the rhythm of ballads
There is some kind of running start, there is some sad return,
Even if the Creator does not live and sleep on his icons,
Suddenly, through the spruce cathedral, something appears in the form of hooves.
You, my forest and water! Who will drive around, and who, like a draft,
Penetrates into you, who speaks, but who is crooked,
Who stands aside, whose palms lie on his shoulder,
Who lies in the dark on his back in a chilling stream.
It's not involuntary to leave, to understand everything not by force,
Because it is not life, but another kind of pain
Comes to you, and it's no longer possible to hear how spring comes,
Only the summits in the darkness continuously make noise, like a pendulum of sleep.
You will ride in the darkness, over the endless cold hills,
Along the birch groves that ran in the darkness, to the triangular houses,
Along ravines empty, on frozen grass, along the sandy bottom,
Illuminated by the moon, and her noticing one.
The roar of hooves over the frozen hills - there is nothing to compare,
It's you down there, along the ravines, you're winding your thread,
There somewhere in the darkness from your path runs a stream,
Where on your slope rustles your fast shadow on the back of the bricks.
Well, he jumps on the frozen grass, dissolving in the dark,
Arising in the distance, illuminated by the moon, on the boundless hills,
Past the black bushes, along the empty ravines, the air beats in the face,
Speaking to himself, dissolves in a black forest.
Along the ravines empty, past the black bushes - there will not be a trace,
Even if you are bold and the light is curling around your feet,
Still you can never catch him up for anything.
Who is there jumping in the hills ... I want to know this, I want to know this.
Who rides there, who rushes under the cold haze, I say,
Lonely face turned to the forest king -
I appeal to nature on behalf of triangular houses:
Who rides there alone, lit by the queen of the hills?
But the spruce Gothic of the Russian plains absorbs the answer,
From the open windows beats a beautiful grand piano, the light is poured,
Someone jumps in the hills, lit by the moon, near the sky,
On the frozen grass, past the black bushes. The forest is approaching.
Between the low branches of the horse the emerald shines.
Who is kneeling in the dark at the beaver's dam,
Who looks at himself, reflected in black water,
He returned to his own, who rode through the hills in the dark.
No, do not think that life is a vicious circle of fables,
Because hundreds of hills - an amazing number of mares,
Of which in the night, but by the light of the moon, past the sleepy district,
Falling asleep in a dream, we quickly jump to the south.
I appeal to nature: these horsemen are rushing into the darkness,
Creating your world like yours suddenly,
From the beaver dams, from the cold bonfires of wastelands
To cumbersome dams, to the mute crowd of street lamps.
All the same - return ... All the same, even in the rhythm of ballads
There is some kind of running start, there is some sad return,
Even if the Creator does not live and sleep on his icons,
Suddenly, through the spruce cathedral, something appears in the form of hooves.
You, my forest and water! Who will drive around, and who, like a draft,
Penetrates into you, who speaks, but who is crooked,
Who stands aside, whose palms lie on his shoulder,
Who lies in the dark on his back in a chilling stream.
It's not involuntary to leave, to understand everything not by force,
Because it is not life, but another kind of pain
Comes to you, and it's no longer possible to hear how spring comes,
Only the summits in the darkness continuously make noise, like a pendulum of sleep.