Текст песни Канцлер Ги - А я молоденький парнишка.
Просмотров
624
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
Для вашего ознакомления предоставлен текст песни Канцлер Ги - А я молоденький парнишка., а еще перевод песни с видео или клипом. Также вы можете прослушать песню онлайн
Слушать с помощью Youtube
С деревьев листья облетают, Прямо в Сену и в Лоауну и в Горону, и везде, куда хотите,
Пришла осенняя пора - Pater Noster.
В поход крестовый все поперлись,
Фон Бароны - голодранцы, без штанов зато в кольчугах.
И понавешали крестов и на спины, и на плечи, и на жопы и везде куда попало.
За мною мой сеньор приходит.
Абсолютный, совершенный аденоид, стало быть драться - не умеет, и не может и не хочет.
Сказал, мол с ними ты пойдешь. Прямо завтра, на рассвете, ровно в полдень, как проснешься.
Маманя в обморок упала, прям с балкона, вниз башкою на кобылу, та взбесилась.
Сестра винище пролила, слуге на морду, тот доволен.
Друзья, маманю подсадите, на балкончик, как и было, вверх башкою, без кобылы!
Слугу положьте в погреб спать, пусть проспится алкоголик.
А я молоденький парнишка лет семнадцать, двадцать, тридцать,
В святую землю подался, прямо с места, с сеновала, без штанов зато с крестами.
За мною вслед бежит невеста, рожа кисла словно тесто,
А вслед за нею мчится тесть и теща - рожа злее, жопа толще.
Отсюда мораль: никуда от тещи не убежишь,.
Сижу я в крепости высокой, метров восемь, может больше, я не мерил, стрелы свищут.
И к нам является магистр, морда ломом, звать Гиёмом.
"Здорово, братцы крестоностцы, Alma Matter, Pater Noster, вашу танки, всем спасибо!
Сейчас в атаку побегим, левым флангом, правым флангом, в общем, кучей.
ЭЭЭ хрен тебе -беги один!"
И вот, бегу я по бархану, по песку, на четвереньках, быстро-быстро, ведь убьют же.
За мной несется сарацин, семь на восемь, восемь на семь, ну и рожа, шире жопы, прямо вдвое, может больше я не мерил.
И удираю я в оазис, пусть мираж, зато не видно.
А этот пусть бежит один, по пустыне по песочку, к тамплиерам, пусть зарубят.
Летят по небо асосины, обкурилися все гашишим, глючат гады что летаю
Хотят засыпать нас замлей прям по плечи или по шею или вовсе по макушку
А я молоденький парнишка лет семнадцать, двадцать, тридцать, может больше я не помню
Лежу с отрубленной ногой, для маскировки, челюсть рядом, жрать охота.
Подходит мой оруженосец, звать Аксельом, иль Адельмом, иль Бертрамом, ой не помню,
"Давайте Вас перевяжу!" Грязной тряпкой, кось-на-сикось, сикось-на-кось, где же тут мои портянки, что в углу вчера стояли?
И в санитарную телегу, дышло гнуто, спицы биты, без колес и лошадь сдохла,
С собою рядом положу, для интересу, я не против, тока сзади носом к стенке, между трупов шоб не дуло.
И вот, прошло годов немало, лет семнадцать, двадцать, тридцать, а, сорок восемь,
Госпитальером я служу, не тужу.
Рощу целебные я травки, от запору и поносу, и другой различной хвори.
Оруженосца сторожу, от соседа - извращенца, тамплиера, садомита, совратит и не заметит.
На юг вороны полетели, до Прованса, может дальше, я не знаю, не сказали.
Пришла осенняя пора, усе на Зиланд.
Пришла осенняя пора - Pater Noster.
В поход крестовый все поперлись,
Фон Бароны - голодранцы, без штанов зато в кольчугах.
И понавешали крестов и на спины, и на плечи, и на жопы и везде куда попало.
За мною мой сеньор приходит.
Абсолютный, совершенный аденоид, стало быть драться - не умеет, и не может и не хочет.
Сказал, мол с ними ты пойдешь. Прямо завтра, на рассвете, ровно в полдень, как проснешься.
Маманя в обморок упала, прям с балкона, вниз башкою на кобылу, та взбесилась.
Сестра винище пролила, слуге на морду, тот доволен.
Друзья, маманю подсадите, на балкончик, как и было, вверх башкою, без кобылы!
Слугу положьте в погреб спать, пусть проспится алкоголик.
А я молоденький парнишка лет семнадцать, двадцать, тридцать,
В святую землю подался, прямо с места, с сеновала, без штанов зато с крестами.
За мною вслед бежит невеста, рожа кисла словно тесто,
А вслед за нею мчится тесть и теща - рожа злее, жопа толще.
Отсюда мораль: никуда от тещи не убежишь,.
Сижу я в крепости высокой, метров восемь, может больше, я не мерил, стрелы свищут.
И к нам является магистр, морда ломом, звать Гиёмом.
"Здорово, братцы крестоностцы, Alma Matter, Pater Noster, вашу танки, всем спасибо!
Сейчас в атаку побегим, левым флангом, правым флангом, в общем, кучей.
ЭЭЭ хрен тебе -беги один!"
И вот, бегу я по бархану, по песку, на четвереньках, быстро-быстро, ведь убьют же.
За мной несется сарацин, семь на восемь, восемь на семь, ну и рожа, шире жопы, прямо вдвое, может больше я не мерил.
И удираю я в оазис, пусть мираж, зато не видно.
А этот пусть бежит один, по пустыне по песочку, к тамплиерам, пусть зарубят.
Летят по небо асосины, обкурилися все гашишим, глючат гады что летаю
Хотят засыпать нас замлей прям по плечи или по шею или вовсе по макушку
А я молоденький парнишка лет семнадцать, двадцать, тридцать, может больше я не помню
Лежу с отрубленной ногой, для маскировки, челюсть рядом, жрать охота.
Подходит мой оруженосец, звать Аксельом, иль Адельмом, иль Бертрамом, ой не помню,
"Давайте Вас перевяжу!" Грязной тряпкой, кось-на-сикось, сикось-на-кось, где же тут мои портянки, что в углу вчера стояли?
И в санитарную телегу, дышло гнуто, спицы биты, без колес и лошадь сдохла,
С собою рядом положу, для интересу, я не против, тока сзади носом к стенке, между трупов шоб не дуло.
И вот, прошло годов немало, лет семнадцать, двадцать, тридцать, а, сорок восемь,
Госпитальером я служу, не тужу.
Рощу целебные я травки, от запору и поносу, и другой различной хвори.
Оруженосца сторожу, от соседа - извращенца, тамплиера, садомита, совратит и не заметит.
На юг вороны полетели, до Прованса, может дальше, я не знаю, не сказали.
Пришла осенняя пора, усе на Зиланд.
With trees leaves fly around , right into the Seine and Loaunu and Goron , and wherever you want ,
Came the autumn season - Pater Noster.
In a campaign crusade all flooded ,
Background Barons - hicks , but without pants in mail .
And ponaveshali crosses on the back and shoulders, and asses everywhere haphazardly.
After me comes my liege .
Absolute perfect adenoid , therefore fight - can not, and can not and does not want .
Said , they say you go with them . Right tomorrow , at dawn, at noon , as you wake up .
Ma fainted , straight from the balcony down Baska on the mare , she freaked .
Sister Vinišće shed , servant on the face , he pleased.
Friends , Mother plant , on the balcony as it was , up the head, without the horse !
Polozhte servant into the cellar to sleep, let oversleep alcoholic.
I'm a young lad of seventeen , twenty, thirty ,
In the Holy Land has moved directly from their seats , with hayloft , but no pants with crosses .
For me after running bride mug acidic like dough
And after her mother-in-law and father-in- rushes - mug meaner Ass thicker.
The moral: anywhere from Tiffany's no escape , .
I was sitting in a fortress high , eight feet , maybe more , I'm not Meryl , they hiss boom .
And to us is the master, the muzzle crowbar call Guillaume .
" Hello, my friends krestonosttsy , Alma Matter, Pater Noster, your tanks, all thanks!
Now attack shoots left wing , right wing , in general, a bunch .
Uh - fuck you run one ! "
And now, I 'm running in the desert , the sand , on all fours, very quickly , because they will kill the same .
Me rushing Saracens seven to eight , eight to seven , and of erysipelas, wider ass , right twice , maybe more I'm not Meryl .
And I get away in an oasis , even a mirage , but not visible.
And let this one run , on the sand in the desert , to the Templars , even hacked .
Flying across the sky asosiny , stoned all hashish, buggy bastards that fly
We want to fall asleep zamli direct on the shoulders or neck or even on top of
I'm a young lad of seventeen , twenty, thirty , maybe more , I do not remember
Lie with the severed leg , masking , near the jaw , guzzle hunting.
Good my squire call Axel Adelmo il , il Bertram , oh I do not remember
"Let us bind up you ! " Dirty rag , Koch -on- sikos , sikos -on- Koch , where's my leg wrappings that yesterday stood in the corner ?
And sanitary cart, drawbar of bent spokes bits without wheels and the horse died ,
With him I will put next to the interest , I am not against the current back to the wall of the nose , between the corpses Schaub did not blow .
And now, many years have passed , seventeen years , twenty, thirty , and forty -eight,
Hospitaller I serve , not tuzhu .
I grove healing herbs from constipation and diarrhea , and various other ailments .
Squire watchman from a neighbor - pervert Templar sadomita , seduce and not notice .
Crows flew south to Provence, can continue , I do not know, do not say .
Came the autumn season , truncated at Zeeland .
Came the autumn season - Pater Noster.
In a campaign crusade all flooded ,
Background Barons - hicks , but without pants in mail .
And ponaveshali crosses on the back and shoulders, and asses everywhere haphazardly.
After me comes my liege .
Absolute perfect adenoid , therefore fight - can not, and can not and does not want .
Said , they say you go with them . Right tomorrow , at dawn, at noon , as you wake up .
Ma fainted , straight from the balcony down Baska on the mare , she freaked .
Sister Vinišće shed , servant on the face , he pleased.
Friends , Mother plant , on the balcony as it was , up the head, without the horse !
Polozhte servant into the cellar to sleep, let oversleep alcoholic.
I'm a young lad of seventeen , twenty, thirty ,
In the Holy Land has moved directly from their seats , with hayloft , but no pants with crosses .
For me after running bride mug acidic like dough
And after her mother-in-law and father-in- rushes - mug meaner Ass thicker.
The moral: anywhere from Tiffany's no escape , .
I was sitting in a fortress high , eight feet , maybe more , I'm not Meryl , they hiss boom .
And to us is the master, the muzzle crowbar call Guillaume .
" Hello, my friends krestonosttsy , Alma Matter, Pater Noster, your tanks, all thanks!
Now attack shoots left wing , right wing , in general, a bunch .
Uh - fuck you run one ! "
And now, I 'm running in the desert , the sand , on all fours, very quickly , because they will kill the same .
Me rushing Saracens seven to eight , eight to seven , and of erysipelas, wider ass , right twice , maybe more I'm not Meryl .
And I get away in an oasis , even a mirage , but not visible.
And let this one run , on the sand in the desert , to the Templars , even hacked .
Flying across the sky asosiny , stoned all hashish, buggy bastards that fly
We want to fall asleep zamli direct on the shoulders or neck or even on top of
I'm a young lad of seventeen , twenty, thirty , maybe more , I do not remember
Lie with the severed leg , masking , near the jaw , guzzle hunting.
Good my squire call Axel Adelmo il , il Bertram , oh I do not remember
"Let us bind up you ! " Dirty rag , Koch -on- sikos , sikos -on- Koch , where's my leg wrappings that yesterday stood in the corner ?
And sanitary cart, drawbar of bent spokes bits without wheels and the horse died ,
With him I will put next to the interest , I am not against the current back to the wall of the nose , between the corpses Schaub did not blow .
And now, many years have passed , seventeen years , twenty, thirty , and forty -eight,
Hospitaller I serve , not tuzhu .
I grove healing herbs from constipation and diarrhea , and various other ailments .
Squire watchman from a neighbor - pervert Templar sadomita , seduce and not notice .
Crows flew south to Provence, can continue , I do not know, do not say .
Came the autumn season , truncated at Zeeland .