Сердце бьется птицей в клетке,
Тает воздухом берез.
Я вернулся в посвист редкий
К берегам, где в небо рос.
За плечами пыльной гривой
Тропы спутаны в узлы.
И ненастит день пугливо,
И изменой ночь грозит.
Залечить шальные раны
Полыньей нахохотал.
И опально сны тираню,
Где притихла Ингода.
Ни пощады, ни прощенья:
Будь сурова, будь сильна.
Голос слабый в дрожь лишений
Напои теплом зерна.
Атамана нрав горячий
Закали дождем невзгод,
Опоясай думой зрячей
В родниках встречать восход.
Ураганил безответно,
Взгляду верил наугад.
И умылся синим ветром,
Где струится Ингода.
Сонным утром нитью верной
Зорю выткать в плеск лучей.
И однажды тайной древней
Опалить крыла очей.
Славить век молвой проталин,
Грудь дозорами укрыть.
Солнце сыну имя дарит,
И несется вещий крик.
Догонять стрелою счастье,
Пусть секут прищур года, -
Мне поклоном возвращаться,
Где светлеет Ингода.
The heart beats a bird in a cage
Thaws air birch.
I returned to a rare whistler
To the shores, where the sky grew.
Behind a dusty mane
Paths are tangled in knots.
And the bad weather is frightening,
And treason threatens the night.
Heal crazy wounds
Polynya laughed.
And opal dreams tyranny,
Where Ingoda went quiet.
No mercy, no forgiveness:
Be harsh, be strong.
Voice weak shiver of hardship
Watered with grain heat.
Atamana temper hot
Temper the rain of adversity
Girdle thought sighted
In the springs to meet the sunrise.
Hurricane meek,
Looked believed at random.
And washed the blue wind
Where Ingoda flows.
Sleepy morning thread faithful
Dawn weave in the splash of rays.
And once the secret of the ancient
Singe wing eyes.
Glorify the age of thawed
Chest patrol cover.
The sun gives the son a name,
And rushing prophetic cry.
Catch up with an arrow of happiness
Let the squint of the year cut, -
I bow back,
Where brightens Ingoda.