Lyrics Булат Окуджава - Прощание с новогодней ёлкой
Views
677
2 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference Булат Окуджава - Прощание с новогодней ёлкой, and also a translation of a song with a video or clip.
Синяя крона, малиновый ствол,
звяканье шишек зеленых.
Где-то по комнатам ветер прошел -
там поздравляли влюбленных.
Где-то он старые струны задел -
тянется их перекличка...
Вот и январь накатил, налетел,
бешеный, как электричка.
Мы в пух и прах наряжали тебя,
мы тебе верно служили,
громко в картонные трубы трубя,
словно на подвиг спешили.
Даже поверилось где-то на миг
(знать, в простодушье сердечном):
женщины той очарованный лик
слит с твоим празднеством вечным.
В миг расставания, в час платежа,
в день увяданья недели
чем это стала ты нехороша?
Что они все, одурели?
И утонченные, как соловьи,
гордые, как гренадеры,
что же в надежные руки свои
прячут твои кавалеры?
Нет бы собраться им, время унять,
нет бы им всем расстараться.
Но начинают колеса стучать:
как тяжело расставаться.
Но начинается вновь суета.
Время по-своему судит.
И в суете тебя сняли с креста,
и воскресенья не будет.
Ель, моя ель - уходящий олень,
зря ты, наверно, старалась:
женщины той осторожная тень
в хвое твоей затерялась.
Ель моя, ель! Словно Спас на крови
твой силуэт отдаленный,
будто бы след удивленной любви,
вспыхнувшей, неутоленной.
звяканье шишек зеленых.
Где-то по комнатам ветер прошел -
там поздравляли влюбленных.
Где-то он старые струны задел -
тянется их перекличка...
Вот и январь накатил, налетел,
бешеный, как электричка.
Мы в пух и прах наряжали тебя,
мы тебе верно служили,
громко в картонные трубы трубя,
словно на подвиг спешили.
Даже поверилось где-то на миг
(знать, в простодушье сердечном):
женщины той очарованный лик
слит с твоим празднеством вечным.
В миг расставания, в час платежа,
в день увяданья недели
чем это стала ты нехороша?
Что они все, одурели?
И утонченные, как соловьи,
гордые, как гренадеры,
что же в надежные руки свои
прячут твои кавалеры?
Нет бы собраться им, время унять,
нет бы им всем расстараться.
Но начинают колеса стучать:
как тяжело расставаться.
Но начинается вновь суета.
Время по-своему судит.
И в суете тебя сняли с креста,
и воскресенья не будет.
Ель, моя ель - уходящий олень,
зря ты, наверно, старалась:
женщины той осторожная тень
в хвое твоей затерялась.
Ель моя, ель! Словно Спас на крови
твой силуэт отдаленный,
будто бы след удивленной любви,
вспыхнувшей, неутоленной.
Blue crown, crimson trunk,
tinkling of cones of green.
Somewhere in the rooms the wind passed -
there they congratulated the lovers.
Somewhere he touched old strings -
stretches their roll call ...
That January rolled, flew,
frantic, like an electric train.
We in the dust and dust dressed you,
we have served you faithfully,
loudly into the cardboard trumpet pipes,
as if on a feat they hurried.
I even believed for a moment
(to know, in the innocence of the heart):
the woman of that enchanted face
merged with your eternal festival.
At the moment of parting, at the hour of payment,
on the wilting day of the week
than it became you bad?
Are they all stupid?
And refined, like nightingales,
proud as grenadiers,
what's in reliable hands
hide your cavaliers?
There would be no time for them to gather, time to calm down,
there would be no need for them all to rush.
But the wheels begin to pound:
how hard it is to part.
But the fuss begins again.
Time judges in its own way.
And in the bustle you were removed from the cross,
and there will be no Sunday.
Spruce, my spruce is a walking deer,
in vain you must have tried:
women of that careful shadow
in your needles yours is lost.
Fir, my spruce! Like the Savior on Blood
your silhouette is distant,
as if a trace of surprised love,
flushed, unquenched.
tinkling of cones of green.
Somewhere in the rooms the wind passed -
there they congratulated the lovers.
Somewhere he touched old strings -
stretches their roll call ...
That January rolled, flew,
frantic, like an electric train.
We in the dust and dust dressed you,
we have served you faithfully,
loudly into the cardboard trumpet pipes,
as if on a feat they hurried.
I even believed for a moment
(to know, in the innocence of the heart):
the woman of that enchanted face
merged with your eternal festival.
At the moment of parting, at the hour of payment,
on the wilting day of the week
than it became you bad?
Are they all stupid?
And refined, like nightingales,
proud as grenadiers,
what's in reliable hands
hide your cavaliers?
There would be no time for them to gather, time to calm down,
there would be no need for them all to rush.
But the wheels begin to pound:
how hard it is to part.
But the fuss begins again.
Time judges in its own way.
And in the bustle you were removed from the cross,
and there will be no Sunday.
Spruce, my spruce is a walking deer,
in vain you must have tried:
women of that careful shadow
in your needles yours is lost.
Fir, my spruce! Like the Savior on Blood
your silhouette is distant,
as if a trace of surprised love,
flushed, unquenched.