Lyrics Раз-два-три, ветер изменится - Глава 9 отрывок 3
Views
24
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference Раз-два-три, ветер изменится - Глава 9 отрывок 3, and also a translation of a song with a video or clip.
У меня дома не был принято отмечать праздники, хотя бы потому, что это требовало на пару часов притвориться счастливой семьей и сделать вид, что ты рад подаркам, найденных в магазине «Все за доллар». Мой отец считал, что если ты хочешь потратить его деньги, заработанные на десятичасовой смене, во время которой у него шла кровь из носа от напряжения, по крайней мере ты должен это заслужить. Мы с мамой не были подходящими кандидатами для того, чтобы разбазаривать наше огромное наследство Кавендишей, поэтому обычно мы обходились собственными силами. Мама пекла печенья с гвоздикой: просыпаешься утром, за окном – сугробы, а под одеялом тепло-тепло; за дверью пахнет корицей и тестом с медом, и ты лениво выползаешь из кровати, чистишь зубы, спускаешься по скрипучей лестнице (четыре шага, а потом застываешь, глядя на воздух, в котором кружатся пылинки), мама улыбается и дает тебе стакан молока. Дома никогда не было елки, но были еловые лапы, развешанные над дверьми, чтобы в комнатах стоял хвойный запах. Имитация семьи, имитация Рождества, ни одного мало-мальски честного чувства, только двадцать первого декабря я все равно решаю, что мне нужно сделать это для Ганнибала.
Совсем не потому, что я хочу сделать его частью своей семьи, нет, мой случай был не настолько запущен – мне хотелось, чтобы и он вошел в кабинет, как лет в шесть я входил в гостиную, вдохнул терпкий запах и почувствовал… что я благодарен ему. За то, что он делает для меня. Такой вот рождественский подарок с глубоким философским смыслом, спонсором которого выступил мой пустой кошелек.
В Балтиморе зимой все вымирает, потому что люди, движимые разумным инстинктом плодиться и размножаться, перебираются ближе к теплому побережью, и в городе остаются исключительно одинокие счастливчики, выбравшие не домик на песчаном берегу, а квартиру, которая сдавалась вместе с бабулей, умирающей от Альцгеймера.
Рынок располагался рядом со зданием мэрии: огороженный сеткой участок двадцать на двадцать с хилыми ветками, просунутыми сквозь прутья. Это Балтимор, девочка, штат Мэриленд: здесь елки – это заключенные, которые, распахивая свои зеленые плащи, предлагают хоть пять минут побыть счастливыми, поэтому с ними обходятся хуже, чем с педофилами в тюрьмах. Их топчут ногами, им обрезают верхушки, их обстругивают, их распиливают, их обдирают и на выходе продают за тридцать долларов, потому что радоваться жизни – это позор. Достойные люди ненавидят себя.
Совсем не потому, что я хочу сделать его частью своей семьи, нет, мой случай был не настолько запущен – мне хотелось, чтобы и он вошел в кабинет, как лет в шесть я входил в гостиную, вдохнул терпкий запах и почувствовал… что я благодарен ему. За то, что он делает для меня. Такой вот рождественский подарок с глубоким философским смыслом, спонсором которого выступил мой пустой кошелек.
В Балтиморе зимой все вымирает, потому что люди, движимые разумным инстинктом плодиться и размножаться, перебираются ближе к теплому побережью, и в городе остаются исключительно одинокие счастливчики, выбравшие не домик на песчаном берегу, а квартиру, которая сдавалась вместе с бабулей, умирающей от Альцгеймера.
Рынок располагался рядом со зданием мэрии: огороженный сеткой участок двадцать на двадцать с хилыми ветками, просунутыми сквозь прутья. Это Балтимор, девочка, штат Мэриленд: здесь елки – это заключенные, которые, распахивая свои зеленые плащи, предлагают хоть пять минут побыть счастливыми, поэтому с ними обходятся хуже, чем с педофилами в тюрьмах. Их топчут ногами, им обрезают верхушки, их обстругивают, их распиливают, их обдирают и на выходе продают за тридцать долларов, потому что радоваться жизни – это позор. Достойные люди ненавидят себя.
It was not customary to celebrate holidays at my home, if only because it required you to pretend to be a happy family for a couple of hours and pretend that you are happy with the gifts found in the All for Dollar store. My father thought that if you want to spend his money earned on a ten-hour shift, during which he was bleeding from the nose from the strain, at least you should deserve it. My mother and I were not suitable candidates to squander our huge legacy of Cavendish, so we usually managed on our own. Mom used to bake cookies with cloves: you wake up in the morning, there are drifts outside the window, and warmth and warmth under the blanket; behind the door it smells of cinnamon and dough with honey, and you lazily crawl out of bed, brush your teeth, go down the creaking stairs (four steps, and then froze, looking at the air in which motes are spinning), gives you a glass of milk. There was never a Christmas tree at home, but there were fir-tree paws hanging above the doors, so that there was a coniferous smell in the rooms. Imitation of the family, imitation of Christmas, not a single honest feeling, only on the twenty-first of December I still decide that I need to do this for Hannibal.
Not at all because I want to make it a part of my family, no, my case was not so neglected - I wanted him to enter the office, like at six I went into the living room, breathed in a tart smell and felt ... that I am grateful his. For what he does for me. Such a Christmas present with deep philosophical meaning, sponsored by my empty wallet.
In Baltimore, everything dies out in winter, because people, driven by reasonable instinct to multiply and multiply, move closer to the warm coast, and only lonely lucky people stay in the city, choosing not a house on the sandy beach, but an apartment that surrendered along with the granny dying from Alzheimer's .
The market was located next to the city hall building: a twenty-twenty section enclosed with a grid with frail branches that were inserted through the bars. This is Baltimore, girl, Maryland: here the trees are prisoners who, opening their green raincoats, offer to be happy for at least five minutes, which is why they are worse off than pedophiles in prisons. They are trampled down, their tops cut off, they are cut, they are cut, they are stripped and sold for thirty dollars at the exit, because to enjoy life is a shame. Worthy people hate themselves.
Not at all because I want to make it a part of my family, no, my case was not so neglected - I wanted him to enter the office, like at six I went into the living room, breathed in a tart smell and felt ... that I am grateful his. For what he does for me. Such a Christmas present with deep philosophical meaning, sponsored by my empty wallet.
In Baltimore, everything dies out in winter, because people, driven by reasonable instinct to multiply and multiply, move closer to the warm coast, and only lonely lucky people stay in the city, choosing not a house on the sandy beach, but an apartment that surrendered along with the granny dying from Alzheimer's .
The market was located next to the city hall building: a twenty-twenty section enclosed with a grid with frail branches that were inserted through the bars. This is Baltimore, girl, Maryland: here the trees are prisoners who, opening their green raincoats, offer to be happy for at least five minutes, which is why they are worse off than pedophiles in prisons. They are trampled down, their tops cut off, they are cut, they are cut, they are stripped and sold for thirty dollars at the exit, because to enjoy life is a shame. Worthy people hate themselves.