Песни все, что пели мы, слетаются к маме.
Спит берёзка белая в морозном тумане.
Что ж тебе не спится, милая мама?
Что ж дрожат ресницы, милая мама?
Отвечает старая не словом, а вздохом:
Поросла тропа моя лишайником-мохом.
Уж давно я вижу: хмурятся ели,
Уж давно я слышу: плачут метели.
За холмами дальними горюют закаты.
Под холмами давними сыночки-солдаты.
Кружится над ними снежная замять,
Хрупкая, как иней, вечная память.
Но чудес не будет, и не жди возвращенья,
А судьба - не люди, не попросит прощенья.
Серою волчицей старость подкралась,
Только и осталось - снег да усталость.
Это не берёзка там, в заснеженном поле:
Это доля матери, плакучая доля:
Всё своих родимых ждёт - не дождётся.
Кто-то ей ответит, кто отзовётся?
Songs all that we sang, flock to my mother.
Sleeping birch is white in a frosty fog.
Why can not you sleep, dear mother?
What are the eyelashes trembling, dear mother?
The old answers not with a word, but with a sigh:
My path is covered with lichen-moss.
For a long time now I see: firs frown,
For a long time I have heard: blizzards are crying.
Behind the distant hills, the sunsets are grieving.
Under the hills long-standing sonny soldiers.
It's spinning over them snowy,
Fragile, like hoarfrost, eternal memory.
But there will be no miracles, and do not wait for the return,
A fate - not people, do not ask for forgiveness.
Gray wolf old age crept up,
Only it remains - snow and fatigue.
It's not a birch tree in the snow-covered field:
This is the mother's share, the weeping share:
He does not wait for all his loved ones.
Someone will tell her who will respond?