Иль я не знаю, что, в потемки тычась,
Вовек не вышла б к свету темнота,
И я - урод, и счастье сотен тысяч
Не ближе мне пустого счастья ста?
И разве я не мерюсь пятилеткой,
Не падаю, не подымаюсь с ней?
Но как мне быть с моей грудною клеткой
И с тем, что всякой косности косней?
Напрасно в дни великого совета,
Где высшей страсти отданы места,
Оставлена вакансия поэта:
Она опасна, если не пуста.
Or I do not know that, pooping in the darkness,
The darkness did not go to the light forever,
And I am a freak, and the happiness of hundreds of thousands
No closer to me empty happiness?
And aren't I starving a five -year period,
I do not fall, do not rise with her?
But how can I be with my chest cage
And with the fact that all the inertness of Kosnya?
In vain in the days of the Great Council,
Where the highest passion is given the places
The poet’s vacancy was left:
It is dangerous if not empty.