Lyrics Тарас Григорович Шевченко - Гайдамаки. ч.17
Views
12
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference Тарас Григорович Шевченко - Гайдамаки. ч.17, and also a translation of a song with a video or clip.
БЕНКЕТ У ЛИСЯНЦІ
Смеркалося. Із Лисянки
Кругом засвітило:
Ото Гонта з Залізняком
Люльки закурили.
Страшно, страшно закурили!
І в пеклі не вміють
Отак курить. Гнилий Тікич
Кров’ю червоніє
Шляхетською, жидівською;
А над ним палають
І хатина, і будинок;
Мов доля карає
Вельможного й неможного.
А серед базару
Стоїть Гонта з Залізняком,
Кричать: «Ляхам кари!
Кари ляхам, щоб каялись!»
І діти карають.
Стогнуть, плачуть; один просить,
Другий проклинає;
Той молиться, сповідає
Гріхи перед братом,
Уже вбитим. Не милують,
Карають, завзяті.
Як смерть люта, не вважають
На літа, на вроду
Шляхтяночки й жидівочки.
Тече кров у воду.
Ні каліка, ані старий,
Ні мала дитина
Не остались — не вблагали
Лихої години.
Всі полягли, всі покотом;
Ні душі живої
Шляхетської й жидівської.
А пожар удвоє
Розгорівся, розпалався
До самої хмари.
А Галайда, знай, гукає:
«Кари ляхам, кари!»
Мов скажений, мертвих ріже,
Мертвих віша, палить.
«Дайте ляха, дайте жида!
Мало мені, мало!
Дайте ляха, дайте крові
Наточить з поганих!
Крові море... мало моря...
Оксано! Оксано!
Де ти?» — крикне й сховається
В полум’ї, в пожарі.
А тим часом гайдамаки
Столи вздовж базару
Поставили, несуть страву,
Де що запопали,
Щоб засвітла повечерять.
«Гуляй!» — загукали.
Вечеряють, а кругом їх
Пекло червоніє.
У полум’ї, повітані
На кроквах, чорніють
Панські трупи. Горять крокви
І падають з ними.
«Пийте, діти! пийте, лийте!
З панами такими,
Може, ще раз зострінемось,
Ще раз погуляєм».
І поставець одним духом
Залізняк черкає.
«За прокляті ваші трупи,
За душі прокляті
Ще раз вип’ю! Пийте, діти!
Вип’єм, Гонто, брате!
Вип’єм, друже, погуляєм
Укупочці, в парі.
А де ж Волох? Заспівай лиш
Нам, старий кобзарю!
Не про дідів, бо незгірше
Й ми ляхів караєм;
Не про лихо, бо ми його
Не знали й не знаєм.
Веселої утни, старче,
Щоб земля ломилась, —
Про вдовицю-молодицю,
Як вона журилась».
(Кобзар грає й приспівує.)
Од села до села
Танці та музики:
Курку, яйця продала —
Маю черевики.
Од села до села
Буду танцювати:
Ні корови, ні вола —
Осталася хата.
Я оддам, я продам
Кумові хатину,
Я куплю, я зроблю
Яточку під тином;
Торгувать, шинкувать
Буду чарочками,
Танцювать та гулять
Таки з паробками.
Ох ви, дітки мої,
Мої голуб’ята,
Не журіться, подивіться,
Як танцює мати.
Сама в найми піду,
Діток в школу оддам,
А червоним черевичкам
Таки дам, таки дам!
«Добре! добре! Ну, до танців,
До танців, кобзарю!»
Сліпий вшкварив — навприсядки
Пішли по базару.
Земля гнеться. «Нумо, Гонто!»
«Нум, брате Максиме!
Ушкваримо, мій голубе,
Поки не загинем!»
«Не дивуйтеся, дівчата,
Що я обідрався;
Бо мій батько робив гладко,
То й я в його вдався».
«Добре, брате, єй же богу!»
«Ану ти, Максиме!»
«Постривай лиш!»
«Отак чини, як я чиню:
Люби дочку абичию —
Хоч попову, хоч дякову,
Хоч хорошу мужикову».
Смеркалося. Із Лисянки
Кругом засвітило:
Ото Гонта з Залізняком
Люльки закурили.
Страшно, страшно закурили!
І в пеклі не вміють
Отак курить. Гнилий Тікич
Кров’ю червоніє
Шляхетською, жидівською;
А над ним палають
І хатина, і будинок;
Мов доля карає
Вельможного й неможного.
А серед базару
Стоїть Гонта з Залізняком,
Кричать: «Ляхам кари!
Кари ляхам, щоб каялись!»
І діти карають.
Стогнуть, плачуть; один просить,
Другий проклинає;
Той молиться, сповідає
Гріхи перед братом,
Уже вбитим. Не милують,
Карають, завзяті.
Як смерть люта, не вважають
На літа, на вроду
Шляхтяночки й жидівочки.
Тече кров у воду.
Ні каліка, ані старий,
Ні мала дитина
Не остались — не вблагали
Лихої години.
Всі полягли, всі покотом;
Ні душі живої
Шляхетської й жидівської.
А пожар удвоє
Розгорівся, розпалався
До самої хмари.
А Галайда, знай, гукає:
«Кари ляхам, кари!»
Мов скажений, мертвих ріже,
Мертвих віша, палить.
«Дайте ляха, дайте жида!
Мало мені, мало!
Дайте ляха, дайте крові
Наточить з поганих!
Крові море... мало моря...
Оксано! Оксано!
Де ти?» — крикне й сховається
В полум’ї, в пожарі.
А тим часом гайдамаки
Столи вздовж базару
Поставили, несуть страву,
Де що запопали,
Щоб засвітла повечерять.
«Гуляй!» — загукали.
Вечеряють, а кругом їх
Пекло червоніє.
У полум’ї, повітані
На кроквах, чорніють
Панські трупи. Горять крокви
І падають з ними.
«Пийте, діти! пийте, лийте!
З панами такими,
Може, ще раз зострінемось,
Ще раз погуляєм».
І поставець одним духом
Залізняк черкає.
«За прокляті ваші трупи,
За душі прокляті
Ще раз вип’ю! Пийте, діти!
Вип’єм, Гонто, брате!
Вип’єм, друже, погуляєм
Укупочці, в парі.
А де ж Волох? Заспівай лиш
Нам, старий кобзарю!
Не про дідів, бо незгірше
Й ми ляхів караєм;
Не про лихо, бо ми його
Не знали й не знаєм.
Веселої утни, старче,
Щоб земля ломилась, —
Про вдовицю-молодицю,
Як вона журилась».
(Кобзар грає й приспівує.)
Од села до села
Танці та музики:
Курку, яйця продала —
Маю черевики.
Од села до села
Буду танцювати:
Ні корови, ні вола —
Осталася хата.
Я оддам, я продам
Кумові хатину,
Я куплю, я зроблю
Яточку під тином;
Торгувать, шинкувать
Буду чарочками,
Танцювать та гулять
Таки з паробками.
Ох ви, дітки мої,
Мої голуб’ята,
Не журіться, подивіться,
Як танцює мати.
Сама в найми піду,
Діток в школу оддам,
А червоним черевичкам
Таки дам, таки дам!
«Добре! добре! Ну, до танців,
До танців, кобзарю!»
Сліпий вшкварив — навприсядки
Пішли по базару.
Земля гнеться. «Нумо, Гонто!»
«Нум, брате Максиме!
Ушкваримо, мій голубе,
Поки не загинем!»
«Не дивуйтеся, дівчата,
Що я обідрався;
Бо мій батько робив гладко,
То й я в його вдався».
«Добре, брате, єй же богу!»
«Ану ти, Максиме!»
«Постривай лиш!»
«Отак чини, як я чиню:
Люби дочку абичию —
Хоч попову, хоч дякову,
Хоч хорошу мужикову».
Банкет в Лисиянке
Затухал. Из Лисанка
Обведено в кругу:
Отто Гонта с железом
Колыбели были копчены.
Страшно, напуган!
И в аду не способны
Так курит. Гнитный Тикич
Кровь становится красной
Благородный, еврейский;
И над этим горит
И хижина и дом;
Как судьба наказывает
Благородный и невозможный.
И среди базара
Стоит Гоа с железом,
Они кричат: «Наказание Лахам!
Кари Лахам покаяться! »
И дети наказывают.
Стон, плакать; один спрашивает,
Вторые проклятия;
Он молится, признается
Грехи перед твоим братом,
Уже убит. Не восхищайтесь,
Они наказывают, настойчивы.
Как смертоносная, не учитывайте
Летом, о красоте
Дворяне и еврейские.
Кровь течет в воду.
Ни калека, ни старый,
Не маленький ребенок
Не стоял - не прошел
Злой час.
Все лежат, все;
Нет души живого
Благородный и еврейский.
И огонь двойной
Он расстался, остановился
К самому облаку.
И Галайда, знай, звучит:
"Кари Лахам, наказание!"
Как испуганные, мертвые порезы,
Мертвая Виша, курит.
"Дай ложь, дай еврею!
Недостаточно, мало!
Повезет, дай кровь
Города из плохого!
Кровь моря ... маленькое море ...
Оксано! Оксано!
Где ты?" - Крики и шкуры
В огне, в огне.
Тем временем Хайдамаки
Столы вдоль базара
Положить, носить блюдо,
Куда они делись,
Быть освещенным.
"Ходить!" - они потеряли.
Ужин и вокруг них
Ад румян.
В огне, воздух
На стропилах, поверните черный
Трупы Господа. Рфтеры горит
И упасть с ними.
«Пей, дети! Выпей!
С такими джентльменами,
Может, мы снова растянулись,
Мы снова пойдем.
И запас одного духа
ЗАЛИЗНАЙК ЛЕРКС.
«За проклятые ваши трупы,
Ибо душа проклята
Я снова выпью! Пей, дети!
Мыть, Гонто, брат!
Слайд, мой друг, иди
Пропустить, в паре.
А где волосы? Только петь
Мы, Старый Кобзар!
Не о бабушках и дедушках, потому что это не хуже
И у нас есть наказание;
Не о зле, потому что мы это
Мы не знали и не знали.
Веселая уена, старшая,
Чтобы сломать землю, -
О молодежной вдове,
Как она спешила ".
(Кобзар играет и поет.)
Одна деревня в деревню
Танцы и музыка:
Курица, яйца проданы -
У меня есть обувь.
Одна деревня в деревню
Я буду танцевать:
Ни коров, ни быки -
Дом остался.
Я собираюсь продать
Kumov Hut,
Я куплю, я сделаю
В соответствии с грязи;
Торговля, перехватывает
Я буду обертываться,
Танцевать и ходить
Таково с пар.
О, ты, мои дети,
Мои голуби,
Не волнуйся, смотри,
Как мать танцует.
Я пойду, чтобы нанять,
Дети в школе Одама,
И красные ботинки
Так дам, дай это!
"Отлично! отлично! Ну, танце,
Танцевать, Кобзар! »
Слепой напугал -
Они пошли на базар.
Земля изгибается. "Ну, Гонто!"
«Номер, брат Максим!
Смазал, мой голубь,
Пока мы не сгибли! »
«Не удивляйся, девочки,
То, на чем я был;
Потому что мой отец сделал плавно,
Так что я преуспел в нем ".
"Хорошо, брат, Бог для Бога!"
"Ана, ты, Максим!"
"Хочу справедливо!"
«Так же, как я:
Любовь дочь Абация -
Хотя Попов, хотя Дьяков,
Хотя хороший человек ".
Затухал. Из Лисанка
Обведено в кругу:
Отто Гонта с железом
Колыбели были копчены.
Страшно, напуган!
И в аду не способны
Так курит. Гнитный Тикич
Кровь становится красной
Благородный, еврейский;
И над этим горит
И хижина и дом;
Как судьба наказывает
Благородный и невозможный.
И среди базара
Стоит Гоа с железом,
Они кричат: «Наказание Лахам!
Кари Лахам покаяться! »
И дети наказывают.
Стон, плакать; один спрашивает,
Вторые проклятия;
Он молится, признается
Грехи перед твоим братом,
Уже убит. Не восхищайтесь,
Они наказывают, настойчивы.
Как смертоносная, не учитывайте
Летом, о красоте
Дворяне и еврейские.
Кровь течет в воду.
Ни калека, ни старый,
Не маленький ребенок
Не стоял - не прошел
Злой час.
Все лежат, все;
Нет души живого
Благородный и еврейский.
И огонь двойной
Он расстался, остановился
К самому облаку.
И Галайда, знай, звучит:
"Кари Лахам, наказание!"
Как испуганные, мертвые порезы,
Мертвая Виша, курит.
"Дай ложь, дай еврею!
Недостаточно, мало!
Повезет, дай кровь
Города из плохого!
Кровь моря ... маленькое море ...
Оксано! Оксано!
Где ты?" - Крики и шкуры
В огне, в огне.
Тем временем Хайдамаки
Столы вдоль базара
Положить, носить блюдо,
Куда они делись,
Быть освещенным.
"Ходить!" - они потеряли.
Ужин и вокруг них
Ад румян.
В огне, воздух
На стропилах, поверните черный
Трупы Господа. Рфтеры горит
И упасть с ними.
«Пей, дети! Выпей!
С такими джентльменами,
Может, мы снова растянулись,
Мы снова пойдем.
И запас одного духа
ЗАЛИЗНАЙК ЛЕРКС.
«За проклятые ваши трупы,
Ибо душа проклята
Я снова выпью! Пей, дети!
Мыть, Гонто, брат!
Слайд, мой друг, иди
Пропустить, в паре.
А где волосы? Только петь
Мы, Старый Кобзар!
Не о бабушках и дедушках, потому что это не хуже
И у нас есть наказание;
Не о зле, потому что мы это
Мы не знали и не знали.
Веселая уена, старшая,
Чтобы сломать землю, -
О молодежной вдове,
Как она спешила ".
(Кобзар играет и поет.)
Одна деревня в деревню
Танцы и музыка:
Курица, яйца проданы -
У меня есть обувь.
Одна деревня в деревню
Я буду танцевать:
Ни коров, ни быки -
Дом остался.
Я собираюсь продать
Kumov Hut,
Я куплю, я сделаю
В соответствии с грязи;
Торговля, перехватывает
Я буду обертываться,
Танцевать и ходить
Таково с пар.
О, ты, мои дети,
Мои голуби,
Не волнуйся, смотри,
Как мать танцует.
Я пойду, чтобы нанять,
Дети в школе Одама,
И красные ботинки
Так дам, дай это!
"Отлично! отлично! Ну, танце,
Танцевать, Кобзар! »
Слепой напугал -
Они пошли на базар.
Земля изгибается. "Ну, Гонто!"
«Номер, брат Максим!
Смазал, мой голубь,
Пока мы не сгибли! »
«Не удивляйся, девочки,
То, на чем я был;
Потому что мой отец сделал плавно,
Так что я преуспел в нем ".
"Хорошо, брат, Бог для Бога!"
"Ана, ты, Максим!"
"Хочу справедливо!"
«Так же, как я:
Любовь дочь Абация -
Хотя Попов, хотя Дьяков,
Хотя хороший человек ".