32.
Этот город завоеван
льдом, морозами, тоской.
В тамбуре темно. Заплеван
пол. И я несусь домой.
Там родители и кошка,
город, где закат багров.
И соседи в старых ложках
что-то жгут. И ночь дворов
– время для сплошных разборок,
где обманщиков убьют.
Нет на свете отговорок
для того, кто бег минут
тратит, чтобы вышла рифма.
И крапает до утра
про любовь страшнее тифа.
А когда вставать пора –
спать ложится. Это город
вешает ему ярлык,
что в семье не без урода.
Их язык – его язык.
32.
This city is won
ice, frost, longing.
It’s dark in the vestibule. Spread
floor. And I rush home.
There are parents and cat,
The city where the sunset is bugrs.
And neighbors in old spoons
Something burning. And the night of the yards
- Time for continuous showdown,
Where the deceivers will be killed.
There are no excuses
For the one who is running minutes
He spends a rhyme to come out.
And strates until the morning
About love is worse than typhoid.
And when it is time to get up -
It goes to bed. This city
Hanging him a label
that the family is not without a freak.
Their language is his language.