Пролетала родина струйкою дыма.
Зацепило тоненько, потянуло длинно.
Пролетала родина, вдаль уносилась,
Словно самокрутка дедова курилась.
Пролетала родина.
Уходил метелью, не думал о Боге,
А душа споткнулась на самом пороге.
Разрубило душу железною дверью -
Кто теперь душе такой будет верить?
Кто теперь душе такой?
Улетает родина, вдаль улетает.
По ромашке женщина не гадает.
Голова у женщины - ромашковой чашей
От любви, конечно же, настоящей.
От любви, конечно же.
Из оконца взгляд ее скользит над равниной,
Там и есть души моей половина.
Вот и все, что видел я в той струйке дыма.
Зацепило тоненько, потянуло длинно.
Пролетала родина.
The homeland flew by a stream of smoke.
He hooked thinly, pulled long.
The homeland flew, it was carried away,
As if Grandfather's cigarette smoked.
The homeland flew.
He left with a snowstorm, did not think about God,
And the soul stumbled on the threshold.
Cut the soul with an iron door -
Who will believe such a soul now?
Who is such a soul now?
The homeland flies away, flies away.
On chamomile, a woman does not guess.
The head of a woman is a chamomile bowl
From love, of course, real.
From love, of course.
From the window, her gaze slides above the plain,
There is half my souls.
That's all I saw in that stream of smoke.
He hooked thinly, pulled long.
The homeland flew.