Lyrics Александр Сергеевич Пушкин - Деревня
Views
150
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference Александр Сергеевич Пушкин - Деревня, and also a translation of a song with a video or clip.
Приветствую тебя, пустынный уголок,
Приют спокойствия, трудов и вдохновенья,
Где льется дней моих невидимый поток
На лоне счастья и забвенья.
Я твой: я променял порочный двор цирцей,
Роскошные пиры, забавы, заблужденья
На мирный шум дубров, на тишину полей,
На праздность вольную, подругу размышленья.
Я твой: люблю сей темный сад
С его прохладой и цветами,
Сей луг, уставленный душистыми скирдами,
Где светлые ручьи в кустарниках шумят.
Везде передо мной подвижные картины:
Здесь вижу двух озер лазурные равнины,
Где парус рыбаря белеет иногда,
За ними ряд холмов и нивы полосаты,
Вдали рассыпанные хаты,
На влажных берегах бродящие стада,
Овины дымные и мельницы крилаты;
Везде следы довольства и труда...
Я здесь, от суетных оков освобожденный,
Учуся в истине блаженство находить,
Свободною душой закон боготворить,
Роптанью не внимать толпы непросвещенной,
Участьем отвечать застенчивой мольбе
И не завидывать судьбе
Злодея иль глупца -- в величии неправом.
Оракулы веков, здесь вопрошаю вас!
В уединенье величавом
Слышнее ваш отрадный глас.
Он гонит лени сон угрюмый,
К трудам рождает жар во мне,
И ваши творческие думы
В душевной зреют глубине.
Но мысль ужасная здесь душу омрачает:
Среди цветущих нив и гор
Друг человечества печально замечает
Везде невежества убийственный позор.
Не видя слез, не внемля стона,
На пагубу людей избранное судьбой,
Здесь барство дикое, без чувства, без закона,
Присвоило себе насильственной лозой
И труд, и собственность, и время земледельца.
Склонясь на чуждый плуг, покорствуя бичам,
Здесь рабство тощее влачится по браздам
Неумолимого владельца.
Здесь тягостный ярем до гроба все влекут,
Надежд и склонностей в душе питать не смея,
Здесь девы юные цветут
Для прихоти бесчувственной злодея.
Опора милая стареющих отцов,
Младые сыновья, товарищи трудов,
Из хижины родной идут собой умножить
Дворовые толпы измученных рабов.
О, если б голос мой умел сердца тревожить!
Почто в груди моей горит бесплодный жар
И не дан мне судьбой витийства грозный дар?
Увижу ль, о друзья! народ неугнетенный
И рабство, падшее по манию царя,
И над отечеством свободы просвещенной
Взойдет ли наконец прекрасная заря?
Приют спокойствия, трудов и вдохновенья,
Где льется дней моих невидимый поток
На лоне счастья и забвенья.
Я твой: я променял порочный двор цирцей,
Роскошные пиры, забавы, заблужденья
На мирный шум дубров, на тишину полей,
На праздность вольную, подругу размышленья.
Я твой: люблю сей темный сад
С его прохладой и цветами,
Сей луг, уставленный душистыми скирдами,
Где светлые ручьи в кустарниках шумят.
Везде передо мной подвижные картины:
Здесь вижу двух озер лазурные равнины,
Где парус рыбаря белеет иногда,
За ними ряд холмов и нивы полосаты,
Вдали рассыпанные хаты,
На влажных берегах бродящие стада,
Овины дымные и мельницы крилаты;
Везде следы довольства и труда...
Я здесь, от суетных оков освобожденный,
Учуся в истине блаженство находить,
Свободною душой закон боготворить,
Роптанью не внимать толпы непросвещенной,
Участьем отвечать застенчивой мольбе
И не завидывать судьбе
Злодея иль глупца -- в величии неправом.
Оракулы веков, здесь вопрошаю вас!
В уединенье величавом
Слышнее ваш отрадный глас.
Он гонит лени сон угрюмый,
К трудам рождает жар во мне,
И ваши творческие думы
В душевной зреют глубине.
Но мысль ужасная здесь душу омрачает:
Среди цветущих нив и гор
Друг человечества печально замечает
Везде невежества убийственный позор.
Не видя слез, не внемля стона,
На пагубу людей избранное судьбой,
Здесь барство дикое, без чувства, без закона,
Присвоило себе насильственной лозой
И труд, и собственность, и время земледельца.
Склонясь на чуждый плуг, покорствуя бичам,
Здесь рабство тощее влачится по браздам
Неумолимого владельца.
Здесь тягостный ярем до гроба все влекут,
Надежд и склонностей в душе питать не смея,
Здесь девы юные цветут
Для прихоти бесчувственной злодея.
Опора милая стареющих отцов,
Младые сыновья, товарищи трудов,
Из хижины родной идут собой умножить
Дворовые толпы измученных рабов.
О, если б голос мой умел сердца тревожить!
Почто в груди моей горит бесплодный жар
И не дан мне судьбой витийства грозный дар?
Увижу ль, о друзья! народ неугнетенный
И рабство, падшее по манию царя,
И над отечеством свободы просвещенной
Взойдет ли наконец прекрасная заря?
Greetings, a deserted corner,
The shelter of tranquility, works and inspiration,
Where the days of my invisible flow pour
In the bosom of happiness and oblivion.
I'm yours: I traded a vicious courtyard for a circe,
Luxury feasts, fun, delusions
On the peaceful noise of the oaks, the silence of the fields,
For idleness free, a girlfriend's thinking.
I'm yours: I love this dark garden
With its coolness and colors,
This meadow, filled with fragrant stacks,
Where the bright streams in the bushes rustle.
Everywhere in front of me are moving pictures:
Here I see two lakes azure plains,
Where the sail of a fisherman turns white sometimes,
Behind them a number of hills and fields are striped,
In the distance scattered huts,
On the wet shores of the wandering herds,
Smoky ovines and windmills of the krill;
Everywhere traces of contentment and work ...
I'm here, freed from all the fetters,
I learn the truth in bliss to find,
A free spirit is the law of idolizing,
Roptanya not listen to the crowd of unenlightened,
To respond with shy entreaty
And do not be jealous of fate
The villain or the fool is in great wrong.
Oracles of the ages, here I ask you!
In the seclusion of the majestic
Your more delightful voice is heard.
He drives laziness sleep sullen,
To labor produces a fever in me,
And your creative thoughts
In the soul ripening depth.
But the thought of the terrible soul here overshadows:
Among the flowering fields and mountains
A friend of humanity sadly notices
Everywhere ignorance is a murderous shame.
Not seeing tears, not listening to a groan,
On the destruction of people elected by fate,
Here the barstvo is wild, without feeling, without law,
Has appropriated to itself a violent vine
And labor, and property, and the time of the farmer.
Leaning on an alien plow, submitting to scourges,
Here slavery is draped by braids
The inexorable owner.
Here the painful yare to the grave all attract,
Hopes and inclinations in the soul do not dare to feed,
Here virgin young blossoms
For the whims of an insensitive villain.
Reliance sweet, aging fathers,
Mladye sons, comrades of works,
From the hut of the native go multiply
Yards of the exhausted slaves.
Oh, if my voice could trouble my heart!
A post in my chest burns a barren heat
And did not give me the fate of the fate of a formidable gift?
I'll see, oh, friends! the people are not oppressed
And slavery, which fell in the mania of the tsar,
And over the fatherland of freedom enlightened
Will the beautiful dawn finally arise?
The shelter of tranquility, works and inspiration,
Where the days of my invisible flow pour
In the bosom of happiness and oblivion.
I'm yours: I traded a vicious courtyard for a circe,
Luxury feasts, fun, delusions
On the peaceful noise of the oaks, the silence of the fields,
For idleness free, a girlfriend's thinking.
I'm yours: I love this dark garden
With its coolness and colors,
This meadow, filled with fragrant stacks,
Where the bright streams in the bushes rustle.
Everywhere in front of me are moving pictures:
Here I see two lakes azure plains,
Where the sail of a fisherman turns white sometimes,
Behind them a number of hills and fields are striped,
In the distance scattered huts,
On the wet shores of the wandering herds,
Smoky ovines and windmills of the krill;
Everywhere traces of contentment and work ...
I'm here, freed from all the fetters,
I learn the truth in bliss to find,
A free spirit is the law of idolizing,
Roptanya not listen to the crowd of unenlightened,
To respond with shy entreaty
And do not be jealous of fate
The villain or the fool is in great wrong.
Oracles of the ages, here I ask you!
In the seclusion of the majestic
Your more delightful voice is heard.
He drives laziness sleep sullen,
To labor produces a fever in me,
And your creative thoughts
In the soul ripening depth.
But the thought of the terrible soul here overshadows:
Among the flowering fields and mountains
A friend of humanity sadly notices
Everywhere ignorance is a murderous shame.
Not seeing tears, not listening to a groan,
On the destruction of people elected by fate,
Here the barstvo is wild, without feeling, without law,
Has appropriated to itself a violent vine
And labor, and property, and the time of the farmer.
Leaning on an alien plow, submitting to scourges,
Here slavery is draped by braids
The inexorable owner.
Here the painful yare to the grave all attract,
Hopes and inclinations in the soul do not dare to feed,
Here virgin young blossoms
For the whims of an insensitive villain.
Reliance sweet, aging fathers,
Mladye sons, comrades of works,
From the hut of the native go multiply
Yards of the exhausted slaves.
Oh, if my voice could trouble my heart!
A post in my chest burns a barren heat
And did not give me the fate of the fate of a formidable gift?
I'll see, oh, friends! the people are not oppressed
And slavery, which fell in the mania of the tsar,
And over the fatherland of freedom enlightened
Will the beautiful dawn finally arise?