Lyrics Александр Маршал - Штрафбат
Views
9
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference Александр Маршал - Штрафбат, and also a translation of a song with a video or clip.
И воспоминания бойца из 10-го ОШБ о событиях на Шерпенском плацдарме:
Белкин Лазарь Абрамович
Родился 1/11/1921 в местечке Чечерск в Белоруссии.
Закончил семь классов школы, поступил в сельхозтехникум, учился на зоотехника.
В ноябре 1939 года по комсомольской путевке, поступил в Гомельское стрелково – пулеметное училище (ГСПУ). Попал в курсантскую пулеметную роту и за полтора года учебы стал хорошим пулеметчиком.
17 – го июня 1941 года в ГСПУ состоялся выпуск молодых лейтенантов.
Я получил назначение в Белорусский Особый Военный Округ, в 3-ую Армию, в 56-ую Стрелковую Дивизию. 21-го июня, мы, 10 молодых командиров Красной Армии, выпускников ГСПУ, прибыли в Гродно, в штаб дивизии, и поздним вечером того же дня, уже были в местечке Гожи на границе с Польшей. Здесь находился 184-й Стрелковый Полк, в котором нам предстояло начать свою командирскую службу.
На следующий день нашу группу зачислили в состав, уже разбитого немецкой авиацией, 184-го Стрелкового Полка.
Попал в плен, из плена бежал в 1943 году, после спецпроверки в Рязанском лагере, направлен искупать вину в 10-й ОШБ.
Г.К. – На какой фронт был направлен 10-й ОШБ?
Л.Б.- В начале апреля 1944 года нас погрузили в эшелон и сказали: едем брать Одессу. Но в Белгороде наш эшелон задержали, пропускали к фронту какую-то польскую часть, и пока мы до Одессы доехали, ее без нашего участия освободили. Нас высадили на станции Новый Буг, и оттуда, пешим порядком, километров четыреста, мы топали до Днестра. Сменили в обороне какой-то поредевший стрелковый полк, в районе села Шерпень, и тут снова началась для нас война на передовой. Вокруг фруктовые сады и… смерть… Тех, кто получал легкое ранение, отправляли после санбата «на освобождение» - в 18-й ОПРОС.
Л.Б.- В августе нас перебросили по понтонному мосту через Днестр на плацдарм. Заняли траншеи. От нас до немцев всего метров восемьдесят, нейтральной полосы фактически не было. И все эти метры, до окопов противника были нашпигованы минами. Расставили пулеметы на обороняемом взводом участке.
С немцами переругивались. Можно было увидеть и такое - Валентин Буц вылезает на бруствер, садится возле пулемета, закуривает самокрутку, и разговаривает с немецким пулеметчиком! Говорю ему – « Буц, немедленно спустись в траншею! Тебя же сейчас немцы «снимут»! Он отвечает – «Все в порядке, командир, я тут с одним немцем познакомился – и, сложив ладони рупором, кричит – Карл! Карл!».
С немецкой стороны доносится – «Момент, нихт шпрехен! Фельдфебель комт!».
А бывало и так - Валентин стреляет из пулемета по противнику, оттуда отвечают огнем , но показалось ему, что эта пулеметная дуэль - пустая, только зря патроны тратят. Валентин кричит немцам – Эй! Фриц! Какого черта стреляешь!? Неожиданно оттуда отчетливо доноситься – Я не Фриц, я Карл! – Давай не будем стрелять!- Гут!- согласился Карл. Но война есть война. Я быстро Буца в сторону отодвинул, мол, ты здесь еще натуральное братание , прямо на глазах у «особиста» устрой, и дал длинную очередь по немецким позициям .
Карл орет со своей стороны – Нит гут! Мы же договорились!
Но 18-го августа, ночью, этой «фронтовой идиллии» наступил конец.
На передовую привезли водку в бочках, каждому налили по 200 грамм, плотно накормили и сказали, что на рассвете, после залпа «катюш», мы должны атаковать немцев. Всех пулеметчиков раскидали по стрелковым ротам.
За 15 минут до начала атаки, мы изготовились, но команды не поступало. Все утро мы провели в напряженном ожидании. Передали приказ – Атака отменяется.
И вдруг в 09-50, новый приказ - Атаку начать ровно в 10-00. Без артподготовки!
И в десять часов утра, в полной тишине, мы поднялись в атаку.
Г.К. – В ночь перед наступлением саперы сняли мины с нейтральной полосы?
Л.Б. - Нет. Передний край так и оставался заминированным, саперов к нам не прислали. В атаку батальон пошел прямо по минному полю… А чему тут удивляться? С нами, штрафниками, никто никогда не считался. Мы были по сути дела смертниками. Я думаю, это никто не
Белкин Лазарь Абрамович
Родился 1/11/1921 в местечке Чечерск в Белоруссии.
Закончил семь классов школы, поступил в сельхозтехникум, учился на зоотехника.
В ноябре 1939 года по комсомольской путевке, поступил в Гомельское стрелково – пулеметное училище (ГСПУ). Попал в курсантскую пулеметную роту и за полтора года учебы стал хорошим пулеметчиком.
17 – го июня 1941 года в ГСПУ состоялся выпуск молодых лейтенантов.
Я получил назначение в Белорусский Особый Военный Округ, в 3-ую Армию, в 56-ую Стрелковую Дивизию. 21-го июня, мы, 10 молодых командиров Красной Армии, выпускников ГСПУ, прибыли в Гродно, в штаб дивизии, и поздним вечером того же дня, уже были в местечке Гожи на границе с Польшей. Здесь находился 184-й Стрелковый Полк, в котором нам предстояло начать свою командирскую службу.
На следующий день нашу группу зачислили в состав, уже разбитого немецкой авиацией, 184-го Стрелкового Полка.
Попал в плен, из плена бежал в 1943 году, после спецпроверки в Рязанском лагере, направлен искупать вину в 10-й ОШБ.
Г.К. – На какой фронт был направлен 10-й ОШБ?
Л.Б.- В начале апреля 1944 года нас погрузили в эшелон и сказали: едем брать Одессу. Но в Белгороде наш эшелон задержали, пропускали к фронту какую-то польскую часть, и пока мы до Одессы доехали, ее без нашего участия освободили. Нас высадили на станции Новый Буг, и оттуда, пешим порядком, километров четыреста, мы топали до Днестра. Сменили в обороне какой-то поредевший стрелковый полк, в районе села Шерпень, и тут снова началась для нас война на передовой. Вокруг фруктовые сады и… смерть… Тех, кто получал легкое ранение, отправляли после санбата «на освобождение» - в 18-й ОПРОС.
Л.Б.- В августе нас перебросили по понтонному мосту через Днестр на плацдарм. Заняли траншеи. От нас до немцев всего метров восемьдесят, нейтральной полосы фактически не было. И все эти метры, до окопов противника были нашпигованы минами. Расставили пулеметы на обороняемом взводом участке.
С немцами переругивались. Можно было увидеть и такое - Валентин Буц вылезает на бруствер, садится возле пулемета, закуривает самокрутку, и разговаривает с немецким пулеметчиком! Говорю ему – « Буц, немедленно спустись в траншею! Тебя же сейчас немцы «снимут»! Он отвечает – «Все в порядке, командир, я тут с одним немцем познакомился – и, сложив ладони рупором, кричит – Карл! Карл!».
С немецкой стороны доносится – «Момент, нихт шпрехен! Фельдфебель комт!».
А бывало и так - Валентин стреляет из пулемета по противнику, оттуда отвечают огнем , но показалось ему, что эта пулеметная дуэль - пустая, только зря патроны тратят. Валентин кричит немцам – Эй! Фриц! Какого черта стреляешь!? Неожиданно оттуда отчетливо доноситься – Я не Фриц, я Карл! – Давай не будем стрелять!- Гут!- согласился Карл. Но война есть война. Я быстро Буца в сторону отодвинул, мол, ты здесь еще натуральное братание , прямо на глазах у «особиста» устрой, и дал длинную очередь по немецким позициям .
Карл орет со своей стороны – Нит гут! Мы же договорились!
Но 18-го августа, ночью, этой «фронтовой идиллии» наступил конец.
На передовую привезли водку в бочках, каждому налили по 200 грамм, плотно накормили и сказали, что на рассвете, после залпа «катюш», мы должны атаковать немцев. Всех пулеметчиков раскидали по стрелковым ротам.
За 15 минут до начала атаки, мы изготовились, но команды не поступало. Все утро мы провели в напряженном ожидании. Передали приказ – Атака отменяется.
И вдруг в 09-50, новый приказ - Атаку начать ровно в 10-00. Без артподготовки!
И в десять часов утра, в полной тишине, мы поднялись в атаку.
Г.К. – В ночь перед наступлением саперы сняли мины с нейтральной полосы?
Л.Б. - Нет. Передний край так и оставался заминированным, саперов к нам не прислали. В атаку батальон пошел прямо по минному полю… А чему тут удивляться? С нами, штрафниками, никто никогда не считался. Мы были по сути дела смертниками. Я думаю, это никто не
And the memories of a fighter from the 10th OSHB about the events at the Sherpen bridgehead:
Belkin Lazar Abramovich
Born 1/11/1921 in the town of Chechersk in Belarus.
He graduated from seven classes of the school, entered the agricultural engineering, studied for livestocking.
In November 1939, on the Komsomol ticket, he entered the Gomel Strelkovo - machine gun school (GSPU). He got into a cadet machine gun company and for a year and a half studies became a good machine gunner.
On June 17, 1941, young lieutenants were released in the State Pedagogical University.
I received an appointment to the Belarusian special military district, in the 3rd Army, in the 56th Infantry Division. On June 21, we, 10 young commanders of the Red Army, graduates of the State Pedagogical University, arrived in Grodno, to the headquarters of the division, and late in the evening of the same day, were already in the town of Gozhi on the border with Poland. Here was the 184th Infantry Regiment, in which we had to start our command service.
The next day, our group was credited to the composition, already broken by German aviation, of the 184th rifle regiment.
He was captured, he fled from captivity in 1943, after a special check in the Ryazan camp, he was aimed at atone for the guilt in the 10th OSHB.
G.K. -To what front was the 10th OSB aimed at?
L.B.- In early April 1944, we were plunged into a train and said: we were going to take Odessa. But in Belgorod, our train was detained, some Polish part was passed to the front, and while we reached Odessa, it was released without our participation. We were landed at the new Bug station, and from there, on foot, four kilometers, we stomped to the Dniester. The defending was replaced by some fanned rifle regiment, in the area of the village of Sherpin, and then the war on the front line began again for us. Around the fruit gardens and ... death ... those who received a slight wound were sent after Sanbat "for liberation" - in the 18th survey.
L.B.- In August, we were thrown over the pontoon bridge over the Dniester to the bridgehead. Occupied trenches. From us to the Germans, only eighty meters, there was not actually a neutral strip. And all these meters, to the enemy trenches were stuffed with mines. The machine guns were placed on the defended platoon.
They quarreled with the Germans. One could see this - Valentin Boutceper crawls out onto the parapet, sits down near the machine gun, lit a cigarette, and talks with a German machine gunner! I tell him “boots, immediately go into the trench! The Germans will “remove” you now! He replies - “Everything is in order, commander, I met one German here - and, folding my palms with a mouthpiece, screams - Karl! Charles!".
It comes from the German side - “The moment, niht Shprahen! Feldfebel KOMT! ”
And so it happened - Valentine shoots from a machine gun at the enemy, they respond from there with fire, but it seemed to him that this machine -gun duel was empty, only in vain the cartridges were spent. Valentine shouts to the Germans - hey! Fritz! What the hell are you shooting!? Suddenly from there to come clearly - I'm not Fritz, I'm Karl! “Let's not shoot!” “Gut!” Carl agreed. But war is war. I quickly pushed the boots to the side, they say, you are still natural fraternization, right in front of the "specialist", and gave a long queue for German positions.
Karl yells for his part - Nit Gut! But we agreed!
But on August 18, at night, this “front idyll” came to an end.
They brought vodka in barrels to the front line, each was poured 200 grams, fed tightly and said that at dawn, after the Katyush volley, we must attack the Germans. All machine gunners were scattered through the rifle companies.
15 minutes before the start of the attack, we were manufactured, but there were no teams. We spent all morning in intense expectation. They transferred the order - the attack is canceled.
And suddenly at 09-50, a new order is to start an attack at exactly 10-00. Without artillery preparation!
And at ten in the morning, in complete silence, we took the attack.
G.K. - On the night before the onset of sappers, mines from a neutral strip took off?
L.B. - No. The front edge remained mined, the sappers were not sent to us. The battalion went on the attack right along the minefield ... And what is there to be surprised? Nobody has ever been considered to be fines with us. We were essentially suicide bombers. I think this is nobody
Belkin Lazar Abramovich
Born 1/11/1921 in the town of Chechersk in Belarus.
He graduated from seven classes of the school, entered the agricultural engineering, studied for livestocking.
In November 1939, on the Komsomol ticket, he entered the Gomel Strelkovo - machine gun school (GSPU). He got into a cadet machine gun company and for a year and a half studies became a good machine gunner.
On June 17, 1941, young lieutenants were released in the State Pedagogical University.
I received an appointment to the Belarusian special military district, in the 3rd Army, in the 56th Infantry Division. On June 21, we, 10 young commanders of the Red Army, graduates of the State Pedagogical University, arrived in Grodno, to the headquarters of the division, and late in the evening of the same day, were already in the town of Gozhi on the border with Poland. Here was the 184th Infantry Regiment, in which we had to start our command service.
The next day, our group was credited to the composition, already broken by German aviation, of the 184th rifle regiment.
He was captured, he fled from captivity in 1943, after a special check in the Ryazan camp, he was aimed at atone for the guilt in the 10th OSHB.
G.K. -To what front was the 10th OSB aimed at?
L.B.- In early April 1944, we were plunged into a train and said: we were going to take Odessa. But in Belgorod, our train was detained, some Polish part was passed to the front, and while we reached Odessa, it was released without our participation. We were landed at the new Bug station, and from there, on foot, four kilometers, we stomped to the Dniester. The defending was replaced by some fanned rifle regiment, in the area of the village of Sherpin, and then the war on the front line began again for us. Around the fruit gardens and ... death ... those who received a slight wound were sent after Sanbat "for liberation" - in the 18th survey.
L.B.- In August, we were thrown over the pontoon bridge over the Dniester to the bridgehead. Occupied trenches. From us to the Germans, only eighty meters, there was not actually a neutral strip. And all these meters, to the enemy trenches were stuffed with mines. The machine guns were placed on the defended platoon.
They quarreled with the Germans. One could see this - Valentin Boutceper crawls out onto the parapet, sits down near the machine gun, lit a cigarette, and talks with a German machine gunner! I tell him “boots, immediately go into the trench! The Germans will “remove” you now! He replies - “Everything is in order, commander, I met one German here - and, folding my palms with a mouthpiece, screams - Karl! Charles!".
It comes from the German side - “The moment, niht Shprahen! Feldfebel KOMT! ”
And so it happened - Valentine shoots from a machine gun at the enemy, they respond from there with fire, but it seemed to him that this machine -gun duel was empty, only in vain the cartridges were spent. Valentine shouts to the Germans - hey! Fritz! What the hell are you shooting!? Suddenly from there to come clearly - I'm not Fritz, I'm Karl! “Let's not shoot!” “Gut!” Carl agreed. But war is war. I quickly pushed the boots to the side, they say, you are still natural fraternization, right in front of the "specialist", and gave a long queue for German positions.
Karl yells for his part - Nit Gut! But we agreed!
But on August 18, at night, this “front idyll” came to an end.
They brought vodka in barrels to the front line, each was poured 200 grams, fed tightly and said that at dawn, after the Katyush volley, we must attack the Germans. All machine gunners were scattered through the rifle companies.
15 minutes before the start of the attack, we were manufactured, but there were no teams. We spent all morning in intense expectation. They transferred the order - the attack is canceled.
And suddenly at 09-50, a new order is to start an attack at exactly 10-00. Without artillery preparation!
And at ten in the morning, in complete silence, we took the attack.
G.K. - On the night before the onset of sappers, mines from a neutral strip took off?
L.B. - No. The front edge remained mined, the sappers were not sent to us. The battalion went on the attack right along the minefield ... And what is there to be surprised? Nobody has ever been considered to be fines with us. We were essentially suicide bombers. I think this is nobody