Lyrics Александр Левин - Кудаблин-тудаблин
Views
48
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference Александр Левин - Кудаблин-тудаблин, and also a translation of a song with a video or clip.
Уходит на запад кудаблин-тудаблин,
спокоен, взволнован, упрям и расслаблен.
Несут его в море колибри-корабли,
палят гарнитуры большого калибра,
гремят полонезы прощальные вьюги
и машут платками подруги-задрыги.
Он слёзы глотает, он бодро смеётся,
как птицая птица, душа его мнётся
у входа на долгий форматтер-фарватер,
на дымный, на тёмный,
как наш избиратель.
На запад, на запад укажут компасы,
бегут, полосаты, матрасы-матросы,
и тросы, и шканцы, тянули-качали,
задраив до блеска отсеки печали.
Стихает вдали лихорадочный гомон,
и мир оседает, как сплющенный гоблин,
как сдувшийся пи ’ нгвин,
как рухнувший рубель,
как канувший за борт
фальцгобель-зензубель.
Сгущается хаос, солёный и рваный,
и реют на реях огни Вассермана.
Уходит на запад кудаблин-тудаблин.
Вернется ль обратно?
Да нет, никогда, блин.
17—20 марта 1999
спокоен, взволнован, упрям и расслаблен.
Несут его в море колибри-корабли,
палят гарнитуры большого калибра,
гремят полонезы прощальные вьюги
и машут платками подруги-задрыги.
Он слёзы глотает, он бодро смеётся,
как птицая птица, душа его мнётся
у входа на долгий форматтер-фарватер,
на дымный, на тёмный,
как наш избиратель.
На запад, на запад укажут компасы,
бегут, полосаты, матрасы-матросы,
и тросы, и шканцы, тянули-качали,
задраив до блеска отсеки печали.
Стихает вдали лихорадочный гомон,
и мир оседает, как сплющенный гоблин,
как сдувшийся пи ’ нгвин,
как рухнувший рубель,
как канувший за борт
фальцгобель-зензубель.
Сгущается хаос, солёный и рваный,
и реют на реях огни Вассермана.
Уходит на запад кудаблин-тудаблин.
Вернется ль обратно?
Да нет, никогда, блин.
17—20 марта 1999
Goes to the west kadublin-tamblin,
calm, excited, stubborn and relaxed.
Hummingbirds carry it to the sea
scorching headsets of large caliber,
thunderbolts thunder farewell blizzards
and waving girlfriends shivering.
He swallows tears, he laughs briskly,
like a bird bird, his soul wrinkles
at the entrance to a long fairway formatter,
to smoky, to dark
like our voter.
Compasses will point west, west
running, stripes, sailor mattresses,
and cables, and shkants, pulled-rocked,
tearing to shine the compartments of sorrow.
The feverish homon fades away
and the world settles like a flattened goblin,
like a blown away pi ’nguin,
like a collapsed ruble
like sunken overboard
faltsgobel-zenzubel.
The chaos is gathering, salty and torn
and the lights of Wasserman roar in the yards.
Goes to the west kadublin-tamblin.
Will he come back?
No, never, damn it.
March 17–20, 1999
calm, excited, stubborn and relaxed.
Hummingbirds carry it to the sea
scorching headsets of large caliber,
thunderbolts thunder farewell blizzards
and waving girlfriends shivering.
He swallows tears, he laughs briskly,
like a bird bird, his soul wrinkles
at the entrance to a long fairway formatter,
to smoky, to dark
like our voter.
Compasses will point west, west
running, stripes, sailor mattresses,
and cables, and shkants, pulled-rocked,
tearing to shine the compartments of sorrow.
The feverish homon fades away
and the world settles like a flattened goblin,
like a blown away pi ’nguin,
like a collapsed ruble
like sunken overboard
faltsgobel-zenzubel.
The chaos is gathering, salty and torn
and the lights of Wasserman roar in the yards.
Goes to the west kadublin-tamblin.
Will he come back?
No, never, damn it.
March 17–20, 1999