За харчевней – вытрезвитель.
А над ней железный флюгер.
По дороге топал Питер,
по большой дороге Брейгель.
Как на глобусе наклонна
полупьяная Европа.
С караваном до Лиона,
ну а дальше – автостопом.
Ну а дальше – как попало.
Ничего тут не попишешь.
В Антверпене он покакал.
а во Франции пописал.
В голове гуляет ветер.
Дождь на склонах травки вытер.
Хорошо шагает Петер.
Хорошо рисует Питер.
В Нидерландах скукотища.
Книжки жгут и всем приятно.
А в Италии – жарища,
и рисуют – непонятно…
А в Италии рисуют,
как нигде не нарисуют.
Только кто так нарисует,
так как Питер нарисует!
Дальше к югу – больше перца.
алкоголя или Босха.
Под телегой в поле Петер
засыпает, пьяный в доску.
Он проспит четыре века
и проснётся - очень трезвый.
И потопает со смехом
по дороге по железной.
Мимо сада-огорода,
мимо бани-ресторана.
Эх, мимо бомбы водородной,
эх, мимо девочек в порту!
Behind the tavern is a detox.
And above it is an iron weather vane.
Peter stomped along the road,
along the big road Bruegel.
How tilted on the globe
half-drunk Europe.
With a caravan to Lyon
and then hitchhiking.
Well, then - anyhow.
You can’t do anything here.
In Antwerp, he roared.
and in France he peed.
A wind walks in my head.
Rain on the grass slopes wiped.
Peter walks well.
Peter draws well.
In the Netherlands, boring things.
Books burn and everyone is pleased.
And in Italy it’s frying,
and draw - it is not clear ...
And in Italy they paint
as they’ll not draw anywhere.
Only who will draw like that
since Peter will draw & # 33;
Further south is more pepper.
alcohol or Bosch.
Under the cart in the field Peter
falling asleep, drunk on the board.
He will sleep for four centuries
and wake up - very sober.
And drowns with a laugh
by road by rail.
Past the garden
past the bathhouse restaurant.
Oh, past the hydrogen bomb,
oh, past the girls in the port & # 33;