Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастет народная тропа,
Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.
Нет, весь я не умру — душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит —
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.
Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгус, и друг степей калмык.
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я Свободу
И милость к падшим призывал.
Веленью божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспоривай глупца.
I erected a monument to myself not made by hands,
People's path will not grow to it,
He ascended higher as the head of the unruly
The Alexandrian Pillar.
No, all I will not die is the soul in the cherished lyre
My ashes will survive and perish,
And I will be glorious, before the sublunary world
At least one pite will be alive.
The rumor of me will pass through all Russia great,
And every language that is in it will call me,
And the proud grandson of the Slavs, and the Finn, and now the wild
Tungus, and a friend of the Kalmyk steppes.
And for a long time I will be so kind to the people,
What kind feelings did I awaken with lyre,
That in my cruel age I praised Freedom
And mercy to the fallen called.
By the will of God, O muse, be obedient,
Resentment without fear, without demanding a crown,
Praise and slander were accepted indifferently
And do not challenge a fool.