Lyrics А.Лынник - Посвящение Высоцкому
Views
27
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference А.Лынник - Посвящение Высоцкому, and also a translation of a song with a video or clip.
Он бил наотмашь, прямо в центр нерва,
И очень просто ведал о простом,
И словом души очищал от скверны
И бился правдой, в кривду, как в бетон.
Так жил поэт среди других поэтов,
Летя в фатальный миг своей судьбы.
Дуэль без правил - правила Советов,
Влепила в спину девять граммов лжи.
Вот он упал в костюме из сомненья
Застыли мизансцена, люд и пир.
И, не дождавшись сцены погребенья,
Воскрес он вновь в безумный этот мир.
Воскрес актером, другом и поэтом,
Воскрес кем был, с распятою судьбой,
Воскрес как Бог, а кто бы мог при этом,
Прийти опять , взорвав собой покой.
И по сей день меня терзает дата,
Когда рука поэта бросила перо,
Но по инерции секира супостата
Секла его правдивое чело:
- Ты диссидент, опасный государству,
Ты ложь бросал во вражий микрофон:
Про церковь и кабак, тюрьму и пьянство -
И хрип пытался выдавать за стон.
Пел про войну и горные стремнины,
Но сам не воевал, и в горы не ходил!
– Побойтесь Бога, он был сам ВЕРШИНОЙ,
И всю войну сквозь сердце пропустил.
Его слован летели к нам с небес,
Дождем из слёз на ссохшуюся ложь,
Спасая нас, и зря старался бес
Их совесть разменять на ржавый грош.
Шторма застыли в беге вертикальном,
Оборван парус, одинок причал,
И нёс его народ в гробу хрустальном,
И в первый раз он просто промолчал.
Молчали все, сливались поколенья,
Страна не верила, что он загнал коней
Но вот Таганка встала на колени,
И вся Россия встала в след за ней…
И очень просто ведал о простом,
И словом души очищал от скверны
И бился правдой, в кривду, как в бетон.
Так жил поэт среди других поэтов,
Летя в фатальный миг своей судьбы.
Дуэль без правил - правила Советов,
Влепила в спину девять граммов лжи.
Вот он упал в костюме из сомненья
Застыли мизансцена, люд и пир.
И, не дождавшись сцены погребенья,
Воскрес он вновь в безумный этот мир.
Воскрес актером, другом и поэтом,
Воскрес кем был, с распятою судьбой,
Воскрес как Бог, а кто бы мог при этом,
Прийти опять , взорвав собой покой.
И по сей день меня терзает дата,
Когда рука поэта бросила перо,
Но по инерции секира супостата
Секла его правдивое чело:
- Ты диссидент, опасный государству,
Ты ложь бросал во вражий микрофон:
Про церковь и кабак, тюрьму и пьянство -
И хрип пытался выдавать за стон.
Пел про войну и горные стремнины,
Но сам не воевал, и в горы не ходил!
– Побойтесь Бога, он был сам ВЕРШИНОЙ,
И всю войну сквозь сердце пропустил.
Его слован летели к нам с небес,
Дождем из слёз на ссохшуюся ложь,
Спасая нас, и зря старался бес
Их совесть разменять на ржавый грош.
Шторма застыли в беге вертикальном,
Оборван парус, одинок причал,
И нёс его народ в гробу хрустальном,
И в первый раз он просто промолчал.
Молчали все, сливались поколенья,
Страна не верила, что он загнал коней
Но вот Таганка встала на колени,
И вся Россия встала в след за ней…
He kicked right on the center of the nerve
And very simply knew about the simple,
And by the word of my soul I cleansed of filth
And he fought with the truth, in a lie, like in concrete.
So the poet lived among other poets,
Flying in the fatal moment of his fate.
A duel without rules - the rules of the Soviets,
Slapped nine grams of lies in the back.
So he fell in a suit out of doubt
The mise-en-scene, people and feast froze.
And without waiting for the burial scene,
He is resurrected again in this crazy world.
Risen actor, friend and poet,
Risen who he was, with a crucified fate
Risen as God, and who could
Come again, blowing up peace.
And to this day, the date torments me
When the poet’s hand threw a pen,
But by inertia of the ax of the adversary
Secla his true brow:
- You are a dissident dangerous to the state,
You threw a lie into an enemy microphone:
About the church and the tavern, prison and drunkenness -
And wheezing tried to pass off as a groan.
Sang about the war and mountain rapids
But he did not fight, and did not go to the mountains!
- Fear God, he himself was the TOP,
And missed the whole war through the heart.
His sloven flew to us from heaven,
Rain from tears to shriveled lies
Saving us, and the devil tried in vain
Exchange their conscience for a penny.
The storm froze in a vertical run,
A sail is broken, a mooring is lonely
And his people carried in a crystal tomb,
And for the first time he just said nothing.
All were silent, generations merged,
The country did not believe that he had driven horses
But Taganka knelt
And all of Russia followed her ...
And very simply knew about the simple,
And by the word of my soul I cleansed of filth
And he fought with the truth, in a lie, like in concrete.
So the poet lived among other poets,
Flying in the fatal moment of his fate.
A duel without rules - the rules of the Soviets,
Slapped nine grams of lies in the back.
So he fell in a suit out of doubt
The mise-en-scene, people and feast froze.
And without waiting for the burial scene,
He is resurrected again in this crazy world.
Risen actor, friend and poet,
Risen who he was, with a crucified fate
Risen as God, and who could
Come again, blowing up peace.
And to this day, the date torments me
When the poet’s hand threw a pen,
But by inertia of the ax of the adversary
Secla his true brow:
- You are a dissident dangerous to the state,
You threw a lie into an enemy microphone:
About the church and the tavern, prison and drunkenness -
And wheezing tried to pass off as a groan.
Sang about the war and mountain rapids
But he did not fight, and did not go to the mountains!
- Fear God, he himself was the TOP,
And missed the whole war through the heart.
His sloven flew to us from heaven,
Rain from tears to shriveled lies
Saving us, and the devil tried in vain
Exchange their conscience for a penny.
The storm froze in a vertical run,
A sail is broken, a mooring is lonely
And his people carried in a crystal tomb,
And for the first time he just said nothing.
All were silent, generations merged,
The country did not believe that he had driven horses
But Taganka knelt
And all of Russia followed her ...