v'Nought loves another as itself,
Nor venerates another so,
Nor is it possible to thought
A greater than itself to know.
'And, father, how can I love you
Or any of my brothers more?
I love you like the little bird
That picks up crumbs around the door.'
The Priest sat by and heard the child;
In trembling zeal he seized his hair,
He led him by his little coat,
And all admired the priestly care.
And standing on the altar high,
'Lo, what a fiend is here! said he:
'One who sets reason up for judge
Of our most holy mystery.'
The weeping child could not be heard,
The weeping parents wept in vain:
They stripped him to his little shirt,
And bound him in an iron chain,
And burned him in a holy place
Where many had been burned before;
The weeping parents wept in vain.
Are such thing done on Albion's shore?
В'Ноут любит другого как самого себя,
И не чтит другого так,
И думать невозможно
Знать больше, чем он сам.
«И, отец, как я могу любить тебя
Или еще кто-нибудь из моих братьев?
Я люблю тебя, как маленькую птичку
Это собирает крошки вокруг двери.
Священник сидел и слушал ребенка;
В трепещущем рвении он схватил себя за волосы,
Он вел его за пальто,
И все восхищались заботой священника.
И стоя на высоком алтаре,
— Смотри, что за злодей здесь! сказал он:
«Тот, кто дает повод судье
О нашей самой святой тайне».
Плача ребенка не было слышно,
Напрасно плакали рыдающие родители:
Его раздели до рубахи,
И заковал его в железную цепь,
И сожгли его на святом месте
Где многие были сожжены раньше;
Рыдающие родители плакали напрасно.
Делают ли подобное на берегу Альбиона?