по потёмкам львова собакой бездомной
и навязчиво бьётся "ты где?" в голове.
старики-переулки, криво скалясь, напомнят,
что здесь тебя не было. здесь тебя нет.
я хожу по барам и статным церквям
и прошу: кто-нибудь, ну дайте ответ.
но святые виновато опустят глаза,
а бармен добавит: здесь её нет.
ошарашеный город закроет глаза,
он никак не поймёт о ком говорят.
(если бы видел, если бы знал,
то любил бы тебя так же сильно, как я).
замёрзшей рукой я беру телефон.
как вчера, как сегодня, как завтра, всегда.
целая вечность — 5 длинных гудков.
а после клясться, молить, обещать:
я буду верно ждать по дворам и вокзалам.
стану тёплым пальто в промозглый февраль.
сделаю всё, чтоб нас не было мало.
только ты приезжай. скорей приезжай.
in the darkness of Lviv a homeless dog
and compulsively beating "where are you?" in the head.
old lanes remind me crookedly
that you were not here. you're not here
I go to bars and stately churches
and ask: someone, well, give the answer.
but the saints guilty lower their eyes,
and the bartender adds: here it is not.
the dumbfounded city will close its eyes
He does not understand who they are talking about.
(if I would, if I knew
I would love you as much as I did).
frozen hand, I take the phone.
like yesterday, like today, like tomorrow, always.
forever - 5 long beeps.
and then swear, pray, promise:
I will wait right in courtyards and stations.
I will become a warm coat in dank February.
I will do everything so that we do not have enough.
only you come come soon.