В начале было слово
и слово было криком,
Потом явилась слава
в миру тысячеликом.
Смерть ошивалась рядом
поклонницей таланта
И пожирала взглядом
тщедушного атланта.
Невыносимой силы
бурлил кипящий кратер,
Но это был красивый,
классический театр.
Поющею утробой
нутро рвалось наружу;
От пота мокрой робой
вкрик выжимая душу.
В ретивости надрыва
под скоморошьи трели
Гнедые вдоль обрыва,
стремглав, вперёд летели.
Всем титрам, всем рутинам
назло ломая плети,
Пел, тигром реактивным,
мотаясь по планете.
Заманчивая участь –
быть баловнем фортуны,
И радуясь и мучась,
вставая на кортуны.
Но средь любви и дружбы,
порой бывает тесно,
и манит голос чуждый
из поднебесной бездны.
Цыганский темперамент
сквозь драйв луженой глотки
Пробившись души ранит,
таранит перепонки
Сомнения теряя
в безжалостном режиме,
Лишь удесятеряя
стремление к вершине …
Когда страна молчала
лишь ботая по фене,
В ней лира забренчала
сявотного Орфея.
Московского Хлопуши
неслось степное пенье,
Одну шестую суши
вогнав в оцепененье.
Дрожа шершавым криком,
живёт и дышит снова
В миру тысячеликом
посеянное слово.
Под удивлённым взглядом
заворожённой смерти
Нестройным звукорядом
кружит в морозном ветре.
23 января 1998 г.
In the beginning was the word
and the word was a scream
Then glory appeared
in the world of a thousand years.
Death was near
fan of talent
And devoured eyes
puny atlanta.
Unbearable power
raging boiling crater
But it was beautiful
classic theater.
Singing the womb
inside torn out;
From sweat wet robes
cry out squeezing the soul.
In the zeal of tearing
with junk trills
Bayed along the cliff,
headlong, forward flew.
All the captions, all the routines
in spite of breaking the whip,
Sang, reactive tiger,
dangling around the planet.
Tempting fate -
be a darling of fortune,
And rejoicing and tormenting
getting up on kortuna.
But amid love and friendship,
sometimes crowded
and beckons voice is alien
from the heavens of the heavens.
Gypsy temperament
through the tin throat drive
Breaking through the soul hurts
rams the membrane
Doubts losing
in the ruthless mode,
Only tenfold
striving for the top ...
When the country was silent
only bot on a hair dryer,
In her lyre zabrenchala
Syrup Orpheus.
Moscow Khlopushi
rushed steppe singing
Sixth Sushi
drove into a daze.
Shivering with a rough cry,
lives and breathes again
In the world of a thousand
sown word.
Under the surprised look
spellbound death
Untidy scale
circling in the frosty wind.
January 23, 1998