Изгибы теней на шершавом асфальте
равны линиям ее остроугольных ключиц.
В этом пространстве не отыскать и части
того, что близко мне, тем более частиц.
Ноябрь холодом взбирается мне под пальто,
проспекты шумят разъяренным соседом,
и чтобы спрятаться – вход в метро,
где мрамор не знает о наличии снега.
Именно здесь зарождается ненависть
ко всему, что явлется металлическим.
Впрочем, надежда пока еще есть,
хотя какая надежда, если свет электрический?
Ощущать в каждой детале присутствие
той, чьи глаза, разбиваясь на сотни крупиц,
оставляют неизбежной попытку вернуться
в мир предплечий, запястий, ключиц.
Bends of shadows on rough asphalt
Are equal to the lines of its acute-angled collarbones.
In this space you can not find the parts
Of what is close to me, the more particles.
November cold climbs up under my coat,
Prospectuses rustle with an enraged neighbor,
And to hide - the entrance to the subway,
Where the marble does not know about the presence of snow.
It is here that hatred is born
To everything that is metallic.
However, there is still hope,
Although what hope if the light is electric?
Feel in every detail the presence
The one whose eyes, breaking into hundreds of grains,
Leave an inevitable attempt to return
In the world of forearms, wrists, collarbones.