Lyrics Даниэль Клугер - Капитан испанского флота
Views
134
1 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference Даниэль Клугер - Капитан испанского флота, and also a translation of a song with a video or clip.
КАПИТАН ИСПАНСКОГО ФЛОТА
Рабби Эзра де Кордоверо,
(Это имя давно забыто)
Шел на площадь во славу веры
В размалеванном санбенито.
А дорога вела от порта –
Каравеллы и кабаки.
И вослед поминали черта,
Суеверные моряки.
Он чуть слышно звенел цепями,
О пощаде просить не смея.
А потом поглотило пламя
Обреченного иудея.
И не выдержав отчего-то,
Тихо молвил: "Шма, Исраэль..."
Капитан испанского флота
Дон Яаков де Куриэль.
Он рожден был в еврейском доме,
Окрещен был еще мальчишкой.
Ничего он не помнил, кроме
Странных слов – да и это слишком.
Ни злодея, ни супостата
В осужденном он не признал.
Он увидел в несчастном брата
И прощальный привет послал.
Что за игры – паук и муха?
Благородство – и без награды?
И молитва достигла слуха
Инквизитора Торквемады.
И опять палачу работа:
Шел, с усмешкою на устах,
Капитан испанского флота
В санбенито и кандалах.
Рев раздался, подобный грому,
Грохот, будто на поле бранном:
Моряки, накачавшись рому,
За своим пришли капитаном.
Разбежались монахи, хору
Спеть "Те Деум" не стало сил:
Разношерстную эту свору
Будто дьявол с цепи спустил!
Нет отчаяннее ватаги!
Не страшились свинцовой вьюги,
И кастильские сбросив флаги
Добрались они до Тортуги.
Он с молитвой смешал проклятья,
Под картечи шальную трель.
Месть раскрыла тебе объятья,
Дон Яаков де Куриэль!
...Как-то вечером, после боя
Он задумчив стоял у грота,
Разговаривал сам с собою.
Он шептал: "Хороша охота...
Только ночи мои пустые,
Поскорее бы новый день..."
Услыхал он шаги чужие
И увидел чужую тень.
И спросил он: "Ты не был с нами
Ни в Сант-Яго, ни в Да-Пуэрте?"
Незнакомец сверкнул очами
И ответил: "Я – Ангел Смерти!
Сделал ты океан могилой
Всем встречавшимся на пути.
Ты молился с такою силой,
Ты заставил меня прийти!
И хочу я сказать по чести,
Хоть душе твоей будет больно –
Я помог этой жаркой мести,
Но теперь я прошу: "Довольно!"
Я с тобою был не однажды,
Книгу Смерти с тобой листал.
Утоление этой жажды
Невозможно – а я устал".
Он оплакал свою подругу –
Шпагу, сломанную у гарды.
Без него ушли на Тортугу
Каравеллы его эскадры.
"Забирай меня, гость проворный!
Я остался на берегу!"
Но потупился ангел черный
И ответил: "Я не могу..."
Он омыл в океане руки,
Сшил одежду из парусины.
На борту турецкой фелуки
Он добрался до Палестины.
Дуэлянтом, бретером, с целью
Бросить вызов, послать картель –
Так ступил на Святую Землю
Дон Яаков де Куриэль.
И, раввина найдя святого
В синагоге старинной, в Цфате,
Пожелал он услышать слово
О прощении иль расплате.
И раввин отвечал: "Посланник
Мне поведал – из Высших стран:
Не осудят тебя, изгнанник,
Не простят тебя, капитан".
Слово режет подобно бритве,
И душа поддается горю,
Он все дни проводил в молитве –
Но ночами спускался к морю.
Жизнь, раздвоенная тоскою,
Не плоха и не хороша.
Может быть, потому покоя
Не находит его душа.
Он является в лунном круге –
Неподвижен, одежды белы:
Не идут ли за ним с Тортуги
Быстроходные каравеллы?
Пять веков, каждой ночью лунной
Из-за тридевяти земель
Ждет корсаров своих безумный
Дон Яаков де Куриэль...
Дон Яаков де Куриэль, марран, офицер Королевского флота, затем – пленник инквизиции, затем пират, а в конце жизни – отшельник, – похоронен в Цфате. Его могилу можно видеть и сейчас, недалеко от могилы святого рабби Ицхака Лурия Ашкинази. Последний потомок Куриэля – Морис Куриэль – ныне живет на острове Кюрасао и занимает пост президента еврейской общины этой голландской колонии.
Рабби Эзра де Кордоверо,
(Это имя давно забыто)
Шел на площадь во славу веры
В размалеванном санбенито.
А дорога вела от порта –
Каравеллы и кабаки.
И вослед поминали черта,
Суеверные моряки.
Он чуть слышно звенел цепями,
О пощаде просить не смея.
А потом поглотило пламя
Обреченного иудея.
И не выдержав отчего-то,
Тихо молвил: "Шма, Исраэль..."
Капитан испанского флота
Дон Яаков де Куриэль.
Он рожден был в еврейском доме,
Окрещен был еще мальчишкой.
Ничего он не помнил, кроме
Странных слов – да и это слишком.
Ни злодея, ни супостата
В осужденном он не признал.
Он увидел в несчастном брата
И прощальный привет послал.
Что за игры – паук и муха?
Благородство – и без награды?
И молитва достигла слуха
Инквизитора Торквемады.
И опять палачу работа:
Шел, с усмешкою на устах,
Капитан испанского флота
В санбенито и кандалах.
Рев раздался, подобный грому,
Грохот, будто на поле бранном:
Моряки, накачавшись рому,
За своим пришли капитаном.
Разбежались монахи, хору
Спеть "Те Деум" не стало сил:
Разношерстную эту свору
Будто дьявол с цепи спустил!
Нет отчаяннее ватаги!
Не страшились свинцовой вьюги,
И кастильские сбросив флаги
Добрались они до Тортуги.
Он с молитвой смешал проклятья,
Под картечи шальную трель.
Месть раскрыла тебе объятья,
Дон Яаков де Куриэль!
...Как-то вечером, после боя
Он задумчив стоял у грота,
Разговаривал сам с собою.
Он шептал: "Хороша охота...
Только ночи мои пустые,
Поскорее бы новый день..."
Услыхал он шаги чужие
И увидел чужую тень.
И спросил он: "Ты не был с нами
Ни в Сант-Яго, ни в Да-Пуэрте?"
Незнакомец сверкнул очами
И ответил: "Я – Ангел Смерти!
Сделал ты океан могилой
Всем встречавшимся на пути.
Ты молился с такою силой,
Ты заставил меня прийти!
И хочу я сказать по чести,
Хоть душе твоей будет больно –
Я помог этой жаркой мести,
Но теперь я прошу: "Довольно!"
Я с тобою был не однажды,
Книгу Смерти с тобой листал.
Утоление этой жажды
Невозможно – а я устал".
Он оплакал свою подругу –
Шпагу, сломанную у гарды.
Без него ушли на Тортугу
Каравеллы его эскадры.
"Забирай меня, гость проворный!
Я остался на берегу!"
Но потупился ангел черный
И ответил: "Я не могу..."
Он омыл в океане руки,
Сшил одежду из парусины.
На борту турецкой фелуки
Он добрался до Палестины.
Дуэлянтом, бретером, с целью
Бросить вызов, послать картель –
Так ступил на Святую Землю
Дон Яаков де Куриэль.
И, раввина найдя святого
В синагоге старинной, в Цфате,
Пожелал он услышать слово
О прощении иль расплате.
И раввин отвечал: "Посланник
Мне поведал – из Высших стран:
Не осудят тебя, изгнанник,
Не простят тебя, капитан".
Слово режет подобно бритве,
И душа поддается горю,
Он все дни проводил в молитве –
Но ночами спускался к морю.
Жизнь, раздвоенная тоскою,
Не плоха и не хороша.
Может быть, потому покоя
Не находит его душа.
Он является в лунном круге –
Неподвижен, одежды белы:
Не идут ли за ним с Тортуги
Быстроходные каравеллы?
Пять веков, каждой ночью лунной
Из-за тридевяти земель
Ждет корсаров своих безумный
Дон Яаков де Куриэль...
Дон Яаков де Куриэль, марран, офицер Королевского флота, затем – пленник инквизиции, затем пират, а в конце жизни – отшельник, – похоронен в Цфате. Его могилу можно видеть и сейчас, недалеко от могилы святого рабби Ицхака Лурия Ашкинази. Последний потомок Куриэля – Морис Куриэль – ныне живет на острове Кюрасао и занимает пост президента еврейской общины этой голландской колонии.
CAPTAIN OF THE SPANISH FLEET
Rabbi Ezra de Cordovero,
(This name has long been forgotten)
He walked to the square for the glory of faith
In the painted sanbenito.
And the road led from the port -
Caravels and taverns.
And then they remembered the line,
Superstitious sailors.
He could barely hear the chains,
About mercy ask not daring.
And then swallowed up the flames
The doomed Jew.
And unable to withstand for some reason,
Quietly said: "Shema, Israel ..."
Captain of the Spanish Navy
Don Jacob de Couriel.
He was born in a Jewish house,
Baptized was still a boy.
He did not remember anything except
Strange words - and that's too much.
Neither the villain nor the adversary
In the condemned man he did not recognize.
He saw in his unhappy brother
And a farewell greeting sent.
What kind of games - a spider and a fly?
Nobility - and without a reward?
And the prayer reached the ear
The inquisitor of Torquemada.
And again the executioner work:
He walked with a grin on his lips,
Captain of the Spanish Navy
In sabenito and shackles.
The roar was heard, like a thunder,
The roar, as if on the field of abuse:
The sailors, pumped up with rum,
For his came the captain.
The monks fled, the choir
To sing "Those Deum" did not become forces:
Ruffled this pack
As if the devil had let go of the chain!
No more desperate than the band!
Do not be afraid of a leaden blizzard,
And Castilian flipping flags
They reached Tortuga.
He mixed curses with prayer,
Under the buckshot, a crazy trill.
Revenge opened your arms,
Don Yaakov de Kuriel!
... One evening, after the battle
He stood pensively at the grotto,
I talked to myself.
He whispered: "Good hunting ..."
Only my nights are empty,
It would be a new day ... "
Heard he strides strangers
And I saw someone else's shadow.
And he asked: "You were not with us
Neither in St-Yago, nor in Da Puerte? "
The stranger flashed his eyes
And he answered: "I am the Angel of Death!
You made the ocean a grave
To all met on the way.
You prayed with such strength,
You made me come!
And I want to say by honor,
Though your soul will be hurt -
I helped this hot revenge,
But now I ask: "Enough!"
I was with you more than once,
The Book of Death with you flipped through.
Quenching this thirst
Impossible - and I'm tired. "
He mourned his girlfriend -
The sword broken at the guard.
Without him went to Tortuga
The caravels of his squadron.
"Take me, guest agile!
I stayed on the beach! "
But the black angel looked down.
And he answered: "I can not ..."
He washed his hands in the ocean,
I sewed clothes from canvas.
On board the Turkish feluqi
He got to Palestine.
A duelist, a barter, with the aim of
Challenge, send a cartel -
So set foot on the Holy Land
Don Jacob de Couriel.
And, the rabbi having found the saint
In the synagogue of the ancient, in Zefat,
Wished to hear the word
About forgiveness or payment.
And the rabbi replied: "Messenger
I was told - from the Higher Countries:
Do not judge you, exile,
They will not forgive you, Captain. "
The word cuts like a razor,
And the soul lends itself to grief,
He spent all his days in prayer -
But at night he descended to the sea.
Life, bifurcated by anguish,
Not bad and not good.
Maybe that's why rest
Does not find his soul.
He is in the lunar circle -
Steady, clothes are white:
Do not go after him with Tortuga
Fleet caravels?
Five centuries, every night the moon
Because of the far away lands
Waiting for his mad corsairs
Don Yaakov de Kurile ...
Don Yaakov de Kuriel, Marran, officer of the Royal Navy, then - prisoner of the Inquisition, then a pirate, and at the end of life - a hermit, - buried in Safed. His grave can be seen even now, not far from the grave of the holy Rabbi Yitzhak Luria Ashkinazi. The last descendant of Kouriel, Maurice Curiel, now lives on the island of Curaçao and is the president of the Jewish community of this Dutch colony.
Rabbi Ezra de Cordovero,
(This name has long been forgotten)
He walked to the square for the glory of faith
In the painted sanbenito.
And the road led from the port -
Caravels and taverns.
And then they remembered the line,
Superstitious sailors.
He could barely hear the chains,
About mercy ask not daring.
And then swallowed up the flames
The doomed Jew.
And unable to withstand for some reason,
Quietly said: "Shema, Israel ..."
Captain of the Spanish Navy
Don Jacob de Couriel.
He was born in a Jewish house,
Baptized was still a boy.
He did not remember anything except
Strange words - and that's too much.
Neither the villain nor the adversary
In the condemned man he did not recognize.
He saw in his unhappy brother
And a farewell greeting sent.
What kind of games - a spider and a fly?
Nobility - and without a reward?
And the prayer reached the ear
The inquisitor of Torquemada.
And again the executioner work:
He walked with a grin on his lips,
Captain of the Spanish Navy
In sabenito and shackles.
The roar was heard, like a thunder,
The roar, as if on the field of abuse:
The sailors, pumped up with rum,
For his came the captain.
The monks fled, the choir
To sing "Those Deum" did not become forces:
Ruffled this pack
As if the devil had let go of the chain!
No more desperate than the band!
Do not be afraid of a leaden blizzard,
And Castilian flipping flags
They reached Tortuga.
He mixed curses with prayer,
Under the buckshot, a crazy trill.
Revenge opened your arms,
Don Yaakov de Kuriel!
... One evening, after the battle
He stood pensively at the grotto,
I talked to myself.
He whispered: "Good hunting ..."
Only my nights are empty,
It would be a new day ... "
Heard he strides strangers
And I saw someone else's shadow.
And he asked: "You were not with us
Neither in St-Yago, nor in Da Puerte? "
The stranger flashed his eyes
And he answered: "I am the Angel of Death!
You made the ocean a grave
To all met on the way.
You prayed with such strength,
You made me come!
And I want to say by honor,
Though your soul will be hurt -
I helped this hot revenge,
But now I ask: "Enough!"
I was with you more than once,
The Book of Death with you flipped through.
Quenching this thirst
Impossible - and I'm tired. "
He mourned his girlfriend -
The sword broken at the guard.
Without him went to Tortuga
The caravels of his squadron.
"Take me, guest agile!
I stayed on the beach! "
But the black angel looked down.
And he answered: "I can not ..."
He washed his hands in the ocean,
I sewed clothes from canvas.
On board the Turkish feluqi
He got to Palestine.
A duelist, a barter, with the aim of
Challenge, send a cartel -
So set foot on the Holy Land
Don Jacob de Couriel.
And, the rabbi having found the saint
In the synagogue of the ancient, in Zefat,
Wished to hear the word
About forgiveness or payment.
And the rabbi replied: "Messenger
I was told - from the Higher Countries:
Do not judge you, exile,
They will not forgive you, Captain. "
The word cuts like a razor,
And the soul lends itself to grief,
He spent all his days in prayer -
But at night he descended to the sea.
Life, bifurcated by anguish,
Not bad and not good.
Maybe that's why rest
Does not find his soul.
He is in the lunar circle -
Steady, clothes are white:
Do not go after him with Tortuga
Fleet caravels?
Five centuries, every night the moon
Because of the far away lands
Waiting for his mad corsairs
Don Yaakov de Kurile ...
Don Yaakov de Kuriel, Marran, officer of the Royal Navy, then - prisoner of the Inquisition, then a pirate, and at the end of life - a hermit, - buried in Safed. His grave can be seen even now, not far from the grave of the holy Rabbi Yitzhak Luria Ashkinazi. The last descendant of Kouriel, Maurice Curiel, now lives on the island of Curaçao and is the president of the Jewish community of this Dutch colony.