Lyrics Horus - Дом тысячи сквозняков ft Ка-тет
Views
71
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference Horus - Дом тысячи сквозняков ft Ка-тет, and also a translation of a song with a video or clip.
Horus (Луперкаль):
Всего пару сек, чтобы понять,
Что мне нужно поведать вам всем.
Скребя по сусекам извилин
Забрел с фонарем в темноте в самый дальний отсек
Моей памяти. Там, где хранился весь хлам,
Куда плавно стекали, как грязный глазет.
Эти ветхие призраки прошлого не актуальнее,
Чем заголовки советских газет.
Нажимаю reset, я просто беру и нажимаю reset.
От ножа и порезы на эго и вывихи психики
Сдернут прогнивший брезент.
Коросты забвения, снова я пялюсь до рези в глазах
В бесконечности зеб,
Где лица забытых друзей, что чужды, как пришельцы
Из измерения Z.
Мне снова 15 свалилось на плечи потрепанным ранцем.
Эти тесные классы, пропахшие скукой,
Где нужно сначала подраться,
Чтоб потом подружиться.
Тут так происходит фильтрация.
Горечь первой затяжки за школой
В аллее, поросшей акацией.
Демонстративные акции.
Пренебрежение к скучным запретам от предков и преподов.
К точным наукам я как-то без трепета,
Они заставляют лишь ерзать на стуле,
Как комбинатора Бендера.
Под партою хроники Эмбера,
Там приключения геймера Эндера,
Вместо потертых учебников.
Моя ненависть к ним была слишком стойкой.
Мы дети пост-перестройки,
Гоняли в футбол на пустыре перед стройкой.
От домашних проблем, уходя во дворы,
Где никому никого не жалко.
Старшие братья в горячих точках,
По телеку политики в горящих шапках.
Да что вспоминать тут про детство.
Такое оно - коридорно-подъездное.
Не то, то особо гордимся,
Но как-то особо не брезгуем.
Боишься потом пожалеть,
Что открыть эту дверь будет слишком болезненно?
Это как в той рекламе Gillet - ты почти не почувствуешь лезвия.
Припев:
В моей голове сотни тысяч комнат,
И по ним гуляют сквозняки и тени.
Мои воспоминания - мрачный омут,
Где во тьме мерцают все-таки видения.
Где-то там я прячу,
То, чего боюсь больше всего на свете.
Возраст здесь ничего не значит,
Ведь внутри мы все еще просто дети.
Рожденные на рубеже двух тысячелетий.
Живущие на рубеже двух тысячелетий.
Погибшие на рубеже двух тысячелетий.
Воскресшие на рубеже двух тысячелетий.
Ка-тет:
Жизнь не стала для нас нектаром
дабы хватало в характере металла.
Рожденные на стыке веков, мы подозревали, что
вряд ли судьба нам протянет подарок. Дырявая память.
Зубреж по ночам помогал взрывать капилляры,
но чаще здесь свои знания мы хитро подпирали костылями шпаргалок.
Это время всплывает из глубин моей памяти, до старого двора два шага.
Нас научили там плыть, а не плавать. Закрывая глаза я возвращаюсь обратно,
бумерангом, туда где начиналась закалка.
Там не было права на слабость
ведь мы последние сваи. Так что нам подобает быть прочнее сверхтвёрдых сплавов.
Я из тех кто всегда был с людьми, но везде был один.
Помню как трудно мне было найти здесь того кому я соприроден
и мимо прошло столько тех с кем мне не по пути.
В книге памяти столько забытых страниц где хранятся
размытые образы тех с кем удивительной вязью дороги не переплелись.
Рвутся нити - это мне не описать, мне не подобрать эпитет.
Не хотел видеть половину из того что видел.
Я не видел половины из того что бы хотел увидеть.
Крылья мы заковывали в цепи. Потом цепи заменяли нам крылья.
В моём доме сквозняков окна в прошлое покрылись исторической пылью.
Припев:
В моей голове сотни тысяч комнат,
И по ним гуляют сквозняки и тени.
Мои воспоминания - мрачный омут,
Где во тьме мерцают все-таки видения.
Где-то там я прячу,
То, чего боюсь больше всего на свете.
Возраст здесь ничего не значит,
Ведь внутри мы все еще просто дети.
Рожденные на рубеже двух тысячелетий.
Живущие на рубеже двух тысячелетий.
Погибшие на рубеже двух тысячелетий.
Воскресшие на рубеже двух тысячелетий.
Всего пару сек, чтобы понять,
Что мне нужно поведать вам всем.
Скребя по сусекам извилин
Забрел с фонарем в темноте в самый дальний отсек
Моей памяти. Там, где хранился весь хлам,
Куда плавно стекали, как грязный глазет.
Эти ветхие призраки прошлого не актуальнее,
Чем заголовки советских газет.
Нажимаю reset, я просто беру и нажимаю reset.
От ножа и порезы на эго и вывихи психики
Сдернут прогнивший брезент.
Коросты забвения, снова я пялюсь до рези в глазах
В бесконечности зеб,
Где лица забытых друзей, что чужды, как пришельцы
Из измерения Z.
Мне снова 15 свалилось на плечи потрепанным ранцем.
Эти тесные классы, пропахшие скукой,
Где нужно сначала подраться,
Чтоб потом подружиться.
Тут так происходит фильтрация.
Горечь первой затяжки за школой
В аллее, поросшей акацией.
Демонстративные акции.
Пренебрежение к скучным запретам от предков и преподов.
К точным наукам я как-то без трепета,
Они заставляют лишь ерзать на стуле,
Как комбинатора Бендера.
Под партою хроники Эмбера,
Там приключения геймера Эндера,
Вместо потертых учебников.
Моя ненависть к ним была слишком стойкой.
Мы дети пост-перестройки,
Гоняли в футбол на пустыре перед стройкой.
От домашних проблем, уходя во дворы,
Где никому никого не жалко.
Старшие братья в горячих точках,
По телеку политики в горящих шапках.
Да что вспоминать тут про детство.
Такое оно - коридорно-подъездное.
Не то, то особо гордимся,
Но как-то особо не брезгуем.
Боишься потом пожалеть,
Что открыть эту дверь будет слишком болезненно?
Это как в той рекламе Gillet - ты почти не почувствуешь лезвия.
Припев:
В моей голове сотни тысяч комнат,
И по ним гуляют сквозняки и тени.
Мои воспоминания - мрачный омут,
Где во тьме мерцают все-таки видения.
Где-то там я прячу,
То, чего боюсь больше всего на свете.
Возраст здесь ничего не значит,
Ведь внутри мы все еще просто дети.
Рожденные на рубеже двух тысячелетий.
Живущие на рубеже двух тысячелетий.
Погибшие на рубеже двух тысячелетий.
Воскресшие на рубеже двух тысячелетий.
Ка-тет:
Жизнь не стала для нас нектаром
дабы хватало в характере металла.
Рожденные на стыке веков, мы подозревали, что
вряд ли судьба нам протянет подарок. Дырявая память.
Зубреж по ночам помогал взрывать капилляры,
но чаще здесь свои знания мы хитро подпирали костылями шпаргалок.
Это время всплывает из глубин моей памяти, до старого двора два шага.
Нас научили там плыть, а не плавать. Закрывая глаза я возвращаюсь обратно,
бумерангом, туда где начиналась закалка.
Там не было права на слабость
ведь мы последние сваи. Так что нам подобает быть прочнее сверхтвёрдых сплавов.
Я из тех кто всегда был с людьми, но везде был один.
Помню как трудно мне было найти здесь того кому я соприроден
и мимо прошло столько тех с кем мне не по пути.
В книге памяти столько забытых страниц где хранятся
размытые образы тех с кем удивительной вязью дороги не переплелись.
Рвутся нити - это мне не описать, мне не подобрать эпитет.
Не хотел видеть половину из того что видел.
Я не видел половины из того что бы хотел увидеть.
Крылья мы заковывали в цепи. Потом цепи заменяли нам крылья.
В моём доме сквозняков окна в прошлое покрылись исторической пылью.
Припев:
В моей голове сотни тысяч комнат,
И по ним гуляют сквозняки и тени.
Мои воспоминания - мрачный омут,
Где во тьме мерцают все-таки видения.
Где-то там я прячу,
То, чего боюсь больше всего на свете.
Возраст здесь ничего не значит,
Ведь внутри мы все еще просто дети.
Рожденные на рубеже двух тысячелетий.
Живущие на рубеже двух тысячелетий.
Погибшие на рубеже двух тысячелетий.
Воскресшие на рубеже двух тысячелетий.
Horus (Lupercal):
Just a couple of seconds to understand
What I need to tell you all.
Scrubbing on the bottom of the convolutions
Wandered with a lantern in the dark in the farthest bay
My memory. Where all the trash was kept,
Where flowed smoothly, like dirty glazet.
These decrepit ghosts of the past are no longer relevant,
Than the headlines of Soviet newspapers.
I click reset, I just take and press reset.
From the knife and cuts to the ego and dislocation of the psyche
Take off the rotten tarp.
The scabs of oblivion, again I stare before the pain in my eyes
In infinity zeb,
Where are the faces of forgotten friends that are alien, like aliens
From the measurement of Z.
I was again 15 fell on the shoulders shabby knapsack.
These cramped classes, smelled of boredom,
Where you need to fight first,
To make friends later.
This is how filtering happens.
The bitterness of the first puff for school
In the alley, overgrown with acacia.
Demonstrative stock.
Neglect of boring prohibitions from ancestors and teachers.
To the exact sciences, I somehow without awe,
They make you fidget in the chair,
As a combinator Bender.
Under partayu chronicles Amber,
There are adventures gamer Ender,
Instead of worn textbooks.
My hatred for them was too tenacious.
We are children of post-adjustment,
They were playing football in the wasteland before the construction.
From household problems, leaving the courtyards,
Where nobody is sorry for anyone.
Elder brothers in hot spots
On TV policy in the burning hats.
Yes, what to remember here about childhood.
Such is it - the corridor-driveway.
Not that, we are especially proud
But somehow not particularly disdain.
Afraid to regret,
What will open this door be too painful?
It's like in that Gillet ad — you hardly feel the blades.
Chorus:
In my head there are hundreds of thousands of rooms
And drafts and shadows walk along them.
My memories are a dark pool
Where visions flicker in the dark.
Somewhere I hide,
What I fear most in the world.
Age means nothing here
After all, inside we are still just children.
Born at the turn of two millennia.
Living at the turn of two millennia.
Fallen at the turn of two millennia.
Resurrected at the turn of two millennia.
Ca-tet:
Life has not become for us nectar
so that is enough in the nature of the metal.
Born at the turn of the century, we suspected that
it is unlikely that fate will give us a gift. Leaking memory.
Zubrezh at night helped to blow up the capillaries,
but more often here we slyly propped up our knowledge with crutches of cribs.
This time floats from the depths of my memory, two steps from the old courtyard.
We were taught to swim there, not swim. Closing my eyes I come back
boomerang, where the hardening began.
There was no right to weakness
we are the last piles. So we should be stronger than superhard alloys.
I am one of those who have always been with people, but everywhere was one.
I remember how difficult it was for me to find here someone whom I coexist with
and so many have passed by with whom I was not on the road.
There are so many forgotten pages in the memory book.
blurry images of those with whom an amazing draw of the road is not intertwined.
The threads are torn - I cannot describe this, I cannot find an epithet.
I did not want to see half of what I saw.
I have not seen half of what I would like to see.
We chained the wings. Then the chains replaced our wings.
In my house drafts, the windows of the past were covered with historical dust.
Chorus:
In my head there are hundreds of thousands of rooms
And drafts and shadows walk along them.
My memories are a dark pool
Where visions flicker in the dark.
Somewhere I hide,
What I fear most in the world.
Age means nothing here
After all, inside we are still just children.
Born at the turn of two millennia.
Living at the turn of two millennia.
Fallen at the turn of two millennia.
Resurrected at the turn of two millennia.
Just a couple of seconds to understand
What I need to tell you all.
Scrubbing on the bottom of the convolutions
Wandered with a lantern in the dark in the farthest bay
My memory. Where all the trash was kept,
Where flowed smoothly, like dirty glazet.
These decrepit ghosts of the past are no longer relevant,
Than the headlines of Soviet newspapers.
I click reset, I just take and press reset.
From the knife and cuts to the ego and dislocation of the psyche
Take off the rotten tarp.
The scabs of oblivion, again I stare before the pain in my eyes
In infinity zeb,
Where are the faces of forgotten friends that are alien, like aliens
From the measurement of Z.
I was again 15 fell on the shoulders shabby knapsack.
These cramped classes, smelled of boredom,
Where you need to fight first,
To make friends later.
This is how filtering happens.
The bitterness of the first puff for school
In the alley, overgrown with acacia.
Demonstrative stock.
Neglect of boring prohibitions from ancestors and teachers.
To the exact sciences, I somehow without awe,
They make you fidget in the chair,
As a combinator Bender.
Under partayu chronicles Amber,
There are adventures gamer Ender,
Instead of worn textbooks.
My hatred for them was too tenacious.
We are children of post-adjustment,
They were playing football in the wasteland before the construction.
From household problems, leaving the courtyards,
Where nobody is sorry for anyone.
Elder brothers in hot spots
On TV policy in the burning hats.
Yes, what to remember here about childhood.
Such is it - the corridor-driveway.
Not that, we are especially proud
But somehow not particularly disdain.
Afraid to regret,
What will open this door be too painful?
It's like in that Gillet ad — you hardly feel the blades.
Chorus:
In my head there are hundreds of thousands of rooms
And drafts and shadows walk along them.
My memories are a dark pool
Where visions flicker in the dark.
Somewhere I hide,
What I fear most in the world.
Age means nothing here
After all, inside we are still just children.
Born at the turn of two millennia.
Living at the turn of two millennia.
Fallen at the turn of two millennia.
Resurrected at the turn of two millennia.
Ca-tet:
Life has not become for us nectar
so that is enough in the nature of the metal.
Born at the turn of the century, we suspected that
it is unlikely that fate will give us a gift. Leaking memory.
Zubrezh at night helped to blow up the capillaries,
but more often here we slyly propped up our knowledge with crutches of cribs.
This time floats from the depths of my memory, two steps from the old courtyard.
We were taught to swim there, not swim. Closing my eyes I come back
boomerang, where the hardening began.
There was no right to weakness
we are the last piles. So we should be stronger than superhard alloys.
I am one of those who have always been with people, but everywhere was one.
I remember how difficult it was for me to find here someone whom I coexist with
and so many have passed by with whom I was not on the road.
There are so many forgotten pages in the memory book.
blurry images of those with whom an amazing draw of the road is not intertwined.
The threads are torn - I cannot describe this, I cannot find an epithet.
I did not want to see half of what I saw.
I have not seen half of what I would like to see.
We chained the wings. Then the chains replaced our wings.
In my house drafts, the windows of the past were covered with historical dust.
Chorus:
In my head there are hundreds of thousands of rooms
And drafts and shadows walk along them.
My memories are a dark pool
Where visions flicker in the dark.
Somewhere I hide,
What I fear most in the world.
Age means nothing here
After all, inside we are still just children.
Born at the turn of two millennia.
Living at the turn of two millennia.
Fallen at the turn of two millennia.
Resurrected at the turn of two millennia.