Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, — ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, — и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей
The old oak, all transformed, spread out with a tent of juicy, dark greenery, milling, swaying slightly in the rays of the evening sun. No clumsy fingers, no sores, no old mistrust and grief - nothing was visible. Thick, young leaves made their way through a hard, centennial bark without knots, so it was impossible to believe that this old man had produced them. “Yes, this is the same oak,” thought Prince Andrei, and suddenly found a causeless, spring feeling of joy and renewal. All the best minutes of his life suddenly at the same time remembered him. And Austerlitz with a high sky, and the dead, reproachful face of his wife, and Pierre on a ferry, and a girl, excited by the beauty of the night, and this night, and the moon - and all this suddenly remembered him.
“No, life is not over at 31 years old, suddenly finally, unconditionally decided Prince Andrey