Кровью плакали наши реки, гибли братья мои в боях,
Ох, и много на белом свете пепла серого на полях!
Сеют, сеют свинец солдаты, всажен в землю лихой запал.
Ох, и много наш век двадцатый черных холмиков накопал!
Это было, все это было, было, было – я все скажу!
Землю горем людским знобило, я по этой земле хожу.
Я хожу по земле, а где-то тоже топчет весной траву
Человек, расстрелявший гетто, мой Смоленск и мою Литву.
Что он видит во сне, убийца, может, ждет по ночам гонца?
Лица, лица, дымятся лица! Нет числа им и нет конца.
И не смею я жить спокойно, спать спокойно, спокойно петь,
Если он сочиняет войны и тайком посылает смерть!
Our rivers cried with blood, my brothers died in battles,
Oh, and there are many gray ash in the fields in this world!
Soldiers are sowing, sowing lead, a dashing fuse is set in the ground.
Oh, and our twentieth century dug a lot of black mounds!
It was, it was all, it was, it was - I'll tell you everything!
The earth was shivering with human grief, I walk on this land.
I walk on the ground, and somewhere I also trample the grass in spring
The man who shot the ghetto, my Smolensk and my Lithuania.
What does he see in a dream, a murderer, maybe waiting for a messenger at night?
Faces, faces, smoky faces! They are endless and endless.
And I dare not live peacefully, sleep peacefully, sing peacefully,
If he concocts wars and secretly sends death!