На далёкой, на таёжной реке,
От себя от самого вдалеке,
Над закрытой картой угольных жил,
Он вдруг понял, что неправильно жил.
Зря мыл золото в азийском песке,
Зря эстонцам толковал о тоске,
Зря чеченцам объяснял слово "мир"
И дыханьем грел замёрзший Таймыр.
И вокруг не те, и рядом не та,
И хохочет впереди пустота,
Но проклятия не шлёт он судьбе -
Он придумал оправданье себе.
В городах и в снежном блеске вершин,
И в смертельных залпах адских машин,
В суете и в одиночестве скал
Он ведь делал, что умел, - он искал.
Там, где сосны моют корни в реке,
От заботы, и любви вдалеке,
Провожая неудавшийся век,
Улыбается костру человек.
1999
On the far, on the taiga river,
From myself far away,
Above the closed map of coal lived
He suddenly realized that he lived the wrong way.
In vain I washed the gold in the sand of Asia,
In vain Estonians talked about longing,
In vain Chechens explained the word "world"
And with a breath, I warmed the frozen Taimyr.
And around the wrong, and next to not
And laughter ahead emptiness
But the curse does not send it to fate -
He came up with a justification for himself.
In the cities and in the snowy glitter of the peaks,
And in the deadly salvos of hellish cars,
In the hectic and alone rocks
He did what he could, he was looking for.
Where the pines wash the roots in the river,
From caring, and love in the distance,
Seeing off a failed century
Smiling campfire man.
1999