В темной роще глухой
Партизан молодой
Притаился в засаде с отрядом.
Под осенним дождем
Мы врага подождем
И растопчем фашистского гада!
Ни сестра, ни жена
Нас не ждет у окна,
Мать родная на стол не накроет.
Наши семьи ушли,
Наши хаты сожгли,
Только ветер в развалинах воет...
И летит над страной
Этот ветер родной, -
Он считает и слезы, и раны,
Чтоб могли по ночам
Отомстить палачам
За детей, за отцов партизаны.
В темной роще глухой
Не светила луна,
В небе ясном заря потухала.
Там фашистский обоз
Полетел под откос
И на собственных минах взорвался.
В темной роще глухой
Партизан молодой
Притаился в засаде с отрядом.
Под осенним дождем
Мы врага подождем
И растопчем фашистского гада!
In a dark grove
Partisan young
Lurk in ambush with the detachment.
Under the autumn rain
We will wait for the enemy
And overturn the fascist reptile!
Neither the sister nor the wife
We do not wait at the window,
Mother's mother will not put her on the table.
Our families are gone,
Our houses were burnt,
Only the wind in the ruins howls ...
And flies over the country
This wind is native, -
He considers both tears and wounds,
So that at night
Take revenge on the executioners
For the children, for the fathers of the partisans.
In a dark grove
The moon did not shine,
In the clear sky, the dawn faded.
There the fascist convoy
He fell under the slope
And he exploded on his own mines.
In a dark grove
Partisan young
Lurk in ambush with the detachment.
Under the autumn rain
We will wait for the enemy
And overturn the fascist reptile!