ты люби его, пожалуйста, сильнее меня,
заправляй по утрам остывающую кровать;
встречай поезда и начало нового дня;
слышишь; я не хочу с тобой
воевать.
разговаривай с ним
о понятном лишь вам двоим,
увозя его на красном автомобиле.
мы сроднились тем, что его полюбили,
забирай олимпийские лавры:
они твои.
ты стихами грешишь порой, и быть может, ему,
но мои - стриптизеры, твои прикорнули в столе.
а разлюбишь его, я его у тебя отниму
на десятка два-три
осчастливленных мною лет.
можешь верить ему,
он не пишет мне ничего
на своем раздолбанном макинтоше.
не поверишь, но я с этих пор люблю всех, чьего
тепла он желает.
и тебя по своему - тоже.
выбирай для него рубашки, как я выбираю слова
для стихов о нем, что когда-то спою в романсах.
у тебя красивые губы натурщицы ренессанса;
я надеюсь, он любит их
целовать.
you love him, please, stronger than me,
tuck in the morning a cooling bed;
meet the train and start a new day;
you hear; I do not want with you
fight.
talk to him
about only two of you,
taking him away on a red car.
we grew attached to the fact that he was loved,
take the Olympic laurels:
they are yours.
you sin sometimes by verses, and perhaps, to him,
but mine are strippers, they tied you in the table.
but you will stop loving him, I will take him away from you
ten to two or three
happy years.
you can trust him,
he does not write to me anything
on his ragged mackintosh.
you will not believe, but I have loved everyone since then, whose
the heat he desires.
and you are on your own - too.
choose his shirt for him, as I choose the words
for poems about him, that once I'll sing in romances.
you have beautiful lips of a model of the Renaissance;
I hope he loves them
kiss.