Сизокрылый сантехник Егоров снизошел до меня поутру,
Чтоб избавить клозет от засоров и проделать в клоаке дыру.
От него исходило сиянье и струилася в мир благодать,
И, наверно, в своё оправданье я велел ему водки подать.
Он поднял запотевшую стопку, оттопырив мизинец кривой,
И плеснул содержимое в глотку, по-славянски мотнув головой.
И, ломая мундштук папиросы, не сводя с меня праведных глаз,
Озадачил наивным вопросом – как, мол, вышло такое у вас?
А я ему отвечал, заикаясь, дескать – ходим порой по нужде,
И сливаем по-варварски, каюсь, всё, что в пищу негодно уже;
А еще я в сортире ночами перечитывал Горького “Мать”
И клозет испоганил бычками, не умея с собой совладать.
Он внимал моему откровенью, как Герасим над бедной Муму.
Ну а я, обуян вдохновеньем, исповедовал душу ему.
Говорил о знакомых-засранцах, о любовницах с вечной нуждой,
И о том, как однажды во Франции стырил лифчик у немки одной.
Я рыдал, что хотел стать героем, но с одышкой героем не стать,
Что до свадьбы был первыи плейбоем, а теперь стал плебею подстать.
Что с годами во внешности Леля всё видней иорданский анфас,
И жена с каждым годом наглеет, как арабы у сектора Газ.
Он вздохнул и ушел в непогоду, величав и лучист как Грааль,
А в клозете струилися воды, унося моё прошлое вдаль.
Ну а я, из дерьма возродившись, устремленный к сиянью небес,
Оду пел о ниспосланных свыше сизокрылых архангелах ДЭЗ!
The sophisticated plumber of Egorov descended to me in the morning,
To get rid of closures from the blocks and make a hole in Cloaca.
Siagy came from him and flowed into the world grace,
And, probably, in my justification, I ordered him to file vodka.
He raised the stack of stump, outperforming the little finger of the curve,
And the contents splashed in a throat, in Slavic Willow's head.
And, breaking the mouthpiece of cigarettes, not taking righteous eyes from me,
Puzzled by a naive question - how, they say, it happened to you?
And I answered him, stitching, they say - we sometimes go for the need,
And we merge the barbarus, I repent, everything in food is no longer;
And I reread the bitter "mother" in the sort of nights
And closet fastened by bulls, without knowing how to cope with him.
He joined my frankly as Gerasim over the poor Mum.
Well, I, I am inspired, confessed to him.
Spoke of familiar assistants, about mistresses with eternal need,
And about how one day in France was striking the brass one.
I sobbed what I wanted to become a hero, but with a shortness of breath, do not become a hero,
That before the wedding was the first playboat, and now began to stand the plebey.
That over the years in the appearance of Lelia, everything is visible to the Jordanian Afas
And the wife is incubated with each year, like Arabs from the gas sector.
He sighed and went into bad weather, magnifying and rays like a grail,
And in the closet, water flowed, blowing my past in the distance.
Well, I, from shit, rebuling, striving to Siagan, heaven,
ODU sang about the above-selected desecoral archangels DEZ!