Lyrics Саша Прохоров - Бармалеи кусали
Views
69
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference Саша Прохоров - Бармалеи кусали, and also a translation of a song with a video or clip.
Бармалеи кусали друг друга, проснулись от этого,
Вялое солнце "родопи" потухло,
Улыбка - что флюгер (он верно советует),
Хыр! - в барабан, чтоб рассыпалось ухо,
пыльцой бы легло на безрадостный вакуум.
плакала, плакала - кто тут услышит??
и шышел не вышел, и зеркальце маками
в рыло рыгнуло. Молчишь, мой камыш?..
Мы и пяльца купили и пялились в пяльца,
и думали, пяльца, что им не достанется
Нити тревожной, дрожащего нерва,
Снующей души и обугленных пальцев,
кормов, то бишь, что называются перлами,
хватит грубить, улыбайся, консервная,
Бейся об лёд моих глаз матюгами,
К утру не оставишь в них камня на камне,
Сколотишь вонючему другу пунктиром
Какой-никакой полигамный совет,
НапоИшь его чаем, покинешь квартиру,
А он пригласит медсестёр в голове.
И разучится жить у меня в подреберьи,
Заучит молчок, или всем - Ватерлоо,
Сиротливо мне там, где зверьё и отребье
Чернеет по зеркалу влажным еблом...?
Помозолим золу его памяти хохотом,
Хвать по чинарику и помирились,
Мы чму продаём лучших лет своих золото,
Кибальчиши, но не Тимоти Лири,
Пусть псами глядим, и духи - корвалол,
Но внутри мышьяку - от ворот поворот,
Слышишь, сердце моё опять разорвалось?,
Это мент-щитомордник разявил свой рот..
гулко свёрлами падали слёзы в газету,
то Катя твоя,то жена моя Света,
заставили всё-таки
быть накрахмаленным каждый наш чирик
и каждый наш валенок,
мЫ в них пойдём зубочистками сосен,
нулей льётся клей в нашу душу тревожную,
В каждой спине единичек-колосья,
Но мы горим хитрыми лисьими рожами.
Коли разбудят - побреемся медленно,
Кашу взрыхлим, скалясь фиксами чёрными,
Сами вы твари, Жень. Сами вы бледные!
Хуль вы уставились - шли бы вы к чёрту.. -
Рванину ведут нарываться на чудо,
"не буду" кричит червячёк в пятом кресле,
Гасконец Ильяс отрезвел почему-то,
Губищи надула Казань Поднебесной...
К нам староста Лена хромает ресницами -
Дооолго трамвай к ней в светёлку не пыжился,
Даже колени накренив, так скислится,
Ты, Свет, не сможешь, включая излишества.
Чирием вскрикнул твой друг воробей,
поплясал с ноги на ногу и окочурился,
Я не моргнув протянул Белебей,
Закусил папиросу и вышел на улицу.
Ночь кардамоном парила (вспотели)
Летели качели, свистели метели,
А мы не дурачились - мы с ними вместе -
метели плелись под окисленным крестиком,
Сами ж сказали - у каждой медали
есть проба пером, сторона ли обратная,
Пыль осыпалась, цвёл пУрпуром тромб,
да наган всё никак не чиркАл по накатанной.
Я только эхо. Ты - кто? - командир.
расстреляю тебя грозных глаз кулаками.
И рыси изыдут из звонкой груди,
Из твоей и моей, как котята в стакане,
поплаваем, брякнемся на потолок,
Начинается день опять, день будет сочным,
Забыли проехали свой некролог,
Не намокли родителей серые очи,
А значит - кусай и дави свою грусть, А я завтра возьмусь за родимые пятна,
Давай их расчешем, как чешем мы Русь,
Но давай в этот раз не помчимся обратно?...
Вялое солнце "родопи" потухло,
Улыбка - что флюгер (он верно советует),
Хыр! - в барабан, чтоб рассыпалось ухо,
пыльцой бы легло на безрадостный вакуум.
плакала, плакала - кто тут услышит??
и шышел не вышел, и зеркальце маками
в рыло рыгнуло. Молчишь, мой камыш?..
Мы и пяльца купили и пялились в пяльца,
и думали, пяльца, что им не достанется
Нити тревожной, дрожащего нерва,
Снующей души и обугленных пальцев,
кормов, то бишь, что называются перлами,
хватит грубить, улыбайся, консервная,
Бейся об лёд моих глаз матюгами,
К утру не оставишь в них камня на камне,
Сколотишь вонючему другу пунктиром
Какой-никакой полигамный совет,
НапоИшь его чаем, покинешь квартиру,
А он пригласит медсестёр в голове.
И разучится жить у меня в подреберьи,
Заучит молчок, или всем - Ватерлоо,
Сиротливо мне там, где зверьё и отребье
Чернеет по зеркалу влажным еблом...?
Помозолим золу его памяти хохотом,
Хвать по чинарику и помирились,
Мы чму продаём лучших лет своих золото,
Кибальчиши, но не Тимоти Лири,
Пусть псами глядим, и духи - корвалол,
Но внутри мышьяку - от ворот поворот,
Слышишь, сердце моё опять разорвалось?,
Это мент-щитомордник разявил свой рот..
гулко свёрлами падали слёзы в газету,
то Катя твоя,то жена моя Света,
заставили всё-таки
быть накрахмаленным каждый наш чирик
и каждый наш валенок,
мЫ в них пойдём зубочистками сосен,
нулей льётся клей в нашу душу тревожную,
В каждой спине единичек-колосья,
Но мы горим хитрыми лисьими рожами.
Коли разбудят - побреемся медленно,
Кашу взрыхлим, скалясь фиксами чёрными,
Сами вы твари, Жень. Сами вы бледные!
Хуль вы уставились - шли бы вы к чёрту.. -
Рванину ведут нарываться на чудо,
"не буду" кричит червячёк в пятом кресле,
Гасконец Ильяс отрезвел почему-то,
Губищи надула Казань Поднебесной...
К нам староста Лена хромает ресницами -
Дооолго трамвай к ней в светёлку не пыжился,
Даже колени накренив, так скислится,
Ты, Свет, не сможешь, включая излишества.
Чирием вскрикнул твой друг воробей,
поплясал с ноги на ногу и окочурился,
Я не моргнув протянул Белебей,
Закусил папиросу и вышел на улицу.
Ночь кардамоном парила (вспотели)
Летели качели, свистели метели,
А мы не дурачились - мы с ними вместе -
метели плелись под окисленным крестиком,
Сами ж сказали - у каждой медали
есть проба пером, сторона ли обратная,
Пыль осыпалась, цвёл пУрпуром тромб,
да наган всё никак не чиркАл по накатанной.
Я только эхо. Ты - кто? - командир.
расстреляю тебя грозных глаз кулаками.
И рыси изыдут из звонкой груди,
Из твоей и моей, как котята в стакане,
поплаваем, брякнемся на потолок,
Начинается день опять, день будет сочным,
Забыли проехали свой некролог,
Не намокли родителей серые очи,
А значит - кусай и дави свою грусть, А я завтра возьмусь за родимые пятна,
Давай их расчешем, как чешем мы Русь,
Но давай в этот раз не помчимся обратно?...
Barmaleye bitten each other, woke up from this,
The languid sun of the Rodopi has died out,
Smile - that the weathervane (he correctly advises),
Hur! - into the drum, so that the ear scattered,
pollen would lie on a bleak vacuum.
crying, crying - who will hear here?
and shyshel did not come out, and a mirror poppies
in the snout snarled. Are you silent, my reeds? ..
We bought a frame and stared at the hoop,
and they thought, the hoop, that they would not get it
Threads of an anxious, quivering nerve,
A snoring soul and charred fingers,
fodder, I mean, what are called pearls,
enough to be rude, smile, canning,
Baysya about the ice of my eyes matyugami,
By morning you will not leave a stone in them,
Screw the stinking friend with a dotted line
Any polygamous advice,
Lunch it with tea, leave the apartment,
And he will invite the nurses in the head.
And I will forget how to live in my hypochondrium,
Learn by silence, or all - Waterloo,
Lonely to me, where the beast and the rabbit
Black in the mirror wet eblom ...?
We will help the ash of his memory with laughter,
Kick on the chinaric and reconciled,
We sell the best years of our gold,
Kibalchishi, but not Timothy Leary,
Let the dogs see, and the spirits - Corvalol,
But inside arsenic - from the gate turn,
Do you hear my heart break again ?,
This ment shtomurtnik showed his mouth ..
the tears fell down in a newspaper,
then Katya is your wife, my Light,
forced
to be starched every our cyrus
and every our felt boots,
we in them will go the toothpicks of the pines,
zeros pour glue into our souls alarming,
In each back, a single ears,
But we are burning with cunning foxes.
If we wake up, we'll shave slowly,
Porridge loosened, gnawing with black fixings,
You yourself are creatures, Zhen. You yourself are pale!
Hul you stare - you would go to hell .. -
Ravanin is led by a miracle,
"I will not" screams the worm in the fifth armchair,
Gaskonets Ilyas sobered for some reason,
Culprits puffed Kazan in the Celestial ...
To us the elder Lena is lame with eyelashes -
Dooolgo tram to her in the light did not flash,
Even knees heeled, so skizlitsya,
You, the Light, can not, including excess.
Chirium cried out your friend sparrow,
danced from foot to foot and went to sleep,
I did not bathe Belebey,
He bit his cigarette and went outside.
Night cardamom soared (sweated)
A swing was flying, whistling blizzards,
And we did not fool around - we are with them together -
snowstorms were squirted under an oxidized cross,
They themselves said - every medal
there is a test with a pen, whether the opposite side,
The dust crumbled, the blood thrombus bloomed,
but the revolver still did not chirk on the rolled-up.
I'm just echoing. Who are you? - Commander.
I'll shoot your terrible eyes with your fists.
And the lynx will come from the ringing breast,
From yours and mine, like the kittens in a glass,
swim, bryaknemsya on the ceiling,
The day begins again, the day will be juicy,
Lost your obituary,
Gray eyes are not wet for parents,
So - bite and press your sadness, And tomorrow I'll take up the birthmarks,
Let's comb them, how we scratched Russia,
But let's not rush this time again ...?
The languid sun of the Rodopi has died out,
Smile - that the weathervane (he correctly advises),
Hur! - into the drum, so that the ear scattered,
pollen would lie on a bleak vacuum.
crying, crying - who will hear here?
and shyshel did not come out, and a mirror poppies
in the snout snarled. Are you silent, my reeds? ..
We bought a frame and stared at the hoop,
and they thought, the hoop, that they would not get it
Threads of an anxious, quivering nerve,
A snoring soul and charred fingers,
fodder, I mean, what are called pearls,
enough to be rude, smile, canning,
Baysya about the ice of my eyes matyugami,
By morning you will not leave a stone in them,
Screw the stinking friend with a dotted line
Any polygamous advice,
Lunch it with tea, leave the apartment,
And he will invite the nurses in the head.
And I will forget how to live in my hypochondrium,
Learn by silence, or all - Waterloo,
Lonely to me, where the beast and the rabbit
Black in the mirror wet eblom ...?
We will help the ash of his memory with laughter,
Kick on the chinaric and reconciled,
We sell the best years of our gold,
Kibalchishi, but not Timothy Leary,
Let the dogs see, and the spirits - Corvalol,
But inside arsenic - from the gate turn,
Do you hear my heart break again ?,
This ment shtomurtnik showed his mouth ..
the tears fell down in a newspaper,
then Katya is your wife, my Light,
forced
to be starched every our cyrus
and every our felt boots,
we in them will go the toothpicks of the pines,
zeros pour glue into our souls alarming,
In each back, a single ears,
But we are burning with cunning foxes.
If we wake up, we'll shave slowly,
Porridge loosened, gnawing with black fixings,
You yourself are creatures, Zhen. You yourself are pale!
Hul you stare - you would go to hell .. -
Ravanin is led by a miracle,
"I will not" screams the worm in the fifth armchair,
Gaskonets Ilyas sobered for some reason,
Culprits puffed Kazan in the Celestial ...
To us the elder Lena is lame with eyelashes -
Dooolgo tram to her in the light did not flash,
Even knees heeled, so skizlitsya,
You, the Light, can not, including excess.
Chirium cried out your friend sparrow,
danced from foot to foot and went to sleep,
I did not bathe Belebey,
He bit his cigarette and went outside.
Night cardamom soared (sweated)
A swing was flying, whistling blizzards,
And we did not fool around - we are with them together -
snowstorms were squirted under an oxidized cross,
They themselves said - every medal
there is a test with a pen, whether the opposite side,
The dust crumbled, the blood thrombus bloomed,
but the revolver still did not chirk on the rolled-up.
I'm just echoing. Who are you? - Commander.
I'll shoot your terrible eyes with your fists.
And the lynx will come from the ringing breast,
From yours and mine, like the kittens in a glass,
swim, bryaknemsya on the ceiling,
The day begins again, the day will be juicy,
Lost your obituary,
Gray eyes are not wet for parents,
So - bite and press your sadness, And tomorrow I'll take up the birthmarks,
Let's comb them, how we scratched Russia,
But let's not rush this time again ...?